Он стоял на крепостной стене и в бинокль рассматривал комплекс, когда появился Пемброк-Смит в сопровождении Питта.

– Вы посылали за мной, полковник? – спросил Питт.

Левант, не опуская бинокля, отрывисто заговорил:

– Когда вы и мистер Джордино проникали на территорию предприятия отходов, вы засекали время прохождения поездов?

– Да, входящие и уходящие поезда чередовались: один въезжал ровно через три часа после отъезда другого.

Левант опустил бинокль и уставился на Питта.

– Как же вы объясните тот факт, что вот уже в течение четырех с половиной часов не появился ни один из них?

– Какой-нибудь проблемой с железной дорогой, неисправностью оборудования, поломкой. Может быть куча изменений в расписании.

– И вы верите в это?

– Ни на грамм.

– Тогда что же вы об этом думаете? – настаивал Левант.

Питт уставился на рельсы, бегущие перед фортом.

– Если бы я держал пари на годовое жалованье, я бы сказал, что это из-за нас.

– Вы считаете, что движение приостановили, чтобы не дать нам сбежать? Питт кивнул:

– Если Казим просек конечный маршрут и если его воздушные патрули заметили следы машин, идущие на юг, к железной дороге, то он догадался, что наша цель – захват поезда.

– Малийцы сообразительнее, чем я полагал, – признался Левант. – Вот теперь мы в ловушке, да еще без связи, чтобы сообщить о сложившейся ситуации генералу Боку.

Пемброк-Смит прокашлялся:

– Если позволите, сэр. Я вызываюсь добровольно прорваться к границе, чтобы встретиться там с отрядом американских спецвойск и привести их сюда.

Левант с минуту сурово смотрел на него:

– В лучшем случае самоубийственная попытка.