– Не забывай об ухабах, оврагах и корягах.

– Мы со Штайнхольмом вернемся к обеду с пивом и пиццей.

Эти слова ничего не значили. Ни один из них ни на секунду не сомневался, что к полудню следующего дня от форта и всех, кто в нем окопался, останутся лишь воспоминания.

– Не буду выключать свет в окошке, – ответил Питт.

Ева легонько поцеловала Джордино в щеку и протянула ему небольшой сверток, завернутый в пластик.

– Тут немного еды на дорогу.

– Спасибо.

Джордино отвернулся, чтобы они не видели его увлажнившихся глаз, и забрался в вездеход с внезапно исчезнувшей улыбкой и с печалью на лице.

– Жми на газ, – сказал он Штайнхольму.

Лейтенант кивнул, включил скорость и вдавил педаль акселератора. Вездеход прыгнул вперед и пролетел сквозь открытые ворота, с ревом удаляясь в сторону гаснущего оранжевого заката и поднимая задними колесами петушиные хвосты песка.

Джордино обернулся. Питт стоял в воротах, обнимая Еву за талию. Он махал рукой на прощание. Джордино еще долго различал колдовскую улыбку Питта, пока песочная пыль не скрыла его из виду.

И долго еще бойцы группы смотрели вслед вездеходу, летящему по пустыне. Одни с сожалением, другие – с верой в успех, пока автомобиль не превратился в едва видимую точку в сгущающихся сумерках. Теперь все надежды на то, что они останутся в живых, возлагались только на Джордино и Штайнхольма. Затем Левант отдал приказ, и коммандос, закрыв ворота, снова забаррикадировали их мешками с песком.

* * *

Майор Гован получил долгожданное донесение от пилота патрульного вертолета, проследившего по еле заметным признакам исчезнувшую колонну машин Леванта до железной дороги. Дальнейшая разведка была прекращена из-за наступившей темноты. Несколько самолетов малийских военно-воздушных сил с приборами ночного видения на борту не могли взлететь из-за технических неисправностей. Но Гован уже не нуждался в дополнительных данных. Он точно знал, где затаилась его добыча, и связался с Казимом, чтобы утвердиться в оценке ситуации. Его непосредственный начальник в восхищении пообещал ему звание полковника и награду за отличную службу.

Участие Гована в операции было исчерпано. Он закурил сигарету, закинул ноги на стол и налил стакан дорогого коньяка «Реми Мартен», который хранился в его столе для особых случаев.

К несчастью для его главнокомандующего, генерала Казима, вся проницательность Гована и могущество его дедукции были провалены остальными участниками операции. И позднее, как раз тогда, когда Казиму позарез требовалась помощь главы его разведки, новоиспеченный полковник отправился в отпуск на свою виллу на берегу Нигера с любовницей-француженкой, ничего не ведая о буре, собирающейся на западе пустыни.