— Передайте шеф-повару, чтобы в следующий раз добавлял в тесто не кукурузный крахмал, а рисовый. Думаю, вы сразу оцените разницу.

* * *

Пролетая над южной границей дельты Миссисипи, «Боинг-737» лег на крыло и развернулся на запад. Внизу простирались унылые заболоченные земли прихода Плакемин, но уже через несколько минут впереди показались зеленовато-бурые воды главного русла Отца-реки и россыпь незатейливых домиков на берегу под поэтичным названием Миртовая Роща. Повинуясь приказу господина, пилот-китаец значительно отклонился от прямого курса на Гонконг, чтобы хозяин смог в последний раз взглянуть на Сангари и попрощаться с любимым детищем.

Сидя у иллюминатора в комфортабельном кресле роскошно отделанного салона собственного самолета, Шэнь Цинь с ностальгической грустью взирал на отливающие золотом пакгаузы и административные здания порта. Как и было задумано, позолоченные гальваническим методом металлические листы покрытия пирамидальных куполов отражали солнечные лучи на огромное расстояние. С моря их можно было заметить за десятки миль, ну а с борта находящегося в воздухе летательного аппарата было невозможно не заметить и за сотню. Именно на такой эффект рассчитывал магнат, давая четкие инструкции архитекторам и подрядчикам, осуществлявшим строительство.

Он тщетно пытался не думать и не вспоминать о потере Сангари, внушая себе, что это не более чем неудачный инвестиционный проект, который разумнее всего списать в убыток и поскорее о нем забыть. Однако забыть не получалось. Так много личного было в него вложено и столько радужных планов связано с этим монументальным сооружением, что в душе неотступно щемило, а сердце болезненно сжималось. Он, Шэнь Цинь, построил лучший в мире суперсовременный океанский терминал, обеспечивающий максимально эффективное обслуживание и способный принимать и отправлять ежедневно сотни крупнотоннажных судов; построил в глуши луизианских болот, затратив немыслимые средства на ирригацию, насыпку грунта и углубление русла Атчафалайи, чтобы обеспечить доступ океанским лайнерам и танкерам. А что теперь? Все насмарку? Он с тоской покосился на пустые причалы и неподвижно застывшие башенные краны. Ни одного судна! Нет, все правильно, так и должно быть: он сам еще вчера распорядился переориентировать все находящиеся в море суда «Шэнь Цинь маритайм лтд» с Сангари на мексиканский порт Тампико — да только легче от этого почему-то не становилось.

Он снял телефонную трубку и приказал пилоту сделать круг над терминалом. Тот послушно заложил пологий вираж, накренив машину на правое крыло, чтобы господину было удобнее наслаждаться панорамой внизу. Прижавшись лицом к стеклу иллюминатора, Шэнь смотрел на обратившийся в порт-призрак Сангари — смотрел и не мог оторваться. Мысли беспорядочно путались, и он уже не видел затуманившимся взором ни пустынных пирсов, ни унылого безлюдья в доках и вокруг нарядных коттеджей для обслуживающего персонала. В мозгу что-то щелкнуло, и Шэнь вдруг осознал с пронзительной ясностью, что угнетает его на самом деле не печальная участь, уготованная Сангари, и даже не миллиардные убытки, а сам факт сокрушительного поражения, нанесенного ему каким-то жалким инженеришкой и его дебильным приятелем-макаронником, да еще в тот момент, когда до победы оставался даже не шаг — полшага, четверть или вообще осьмушка! Шэнь не привык проигрывать. Он и не мог привыкнуть, потому что всегда выигрывал. А теперь вот проиграл и не знает, как с этим смириться. И что делать, тоже не знает.