— Вы обязательно вернетесь, господин! — послышался за спиной нежный и мелодичный, как перезвон серебряных колокольчиков, голосок Цунь Сю, личной секретарши, от которой у него не было секретов.

Разозлившись и в то же время обрадовавшись, что его оторвали от тягостных раздумий, Шэнь резко обернулся и окинул девушку свирепым взглядом.

— Мне бы твою уверенность! — проворчал он, нахмурив брови. — Боюсь, слишком долго ждать придется. Мне теперь в американские владения дорога заказана: сразу арестуют и упекут за решетку.

— Ничто не вечно под луной, мой господин, — рассудительно заметила Цунь. — В Америке президенты и правительства меняются каждые четыре года. Политики приходят и уходят, как мигрирующие лемминги. Те, что придут на смену нынешним, уже не будут помнить ни вашего имени, ни ваших поступков. Время стирает воспоминания и сглаживает острые углы. Я уверена, что скоро вы и сами в этом убедитесь.

— Спасибо тебе на добром слове, девочка, — растроганно поблагодарил Шэнь. — Ты всегда умела утешить меня в трудную минуту.

— Если господин даст на то согласие, можно не увольнять часть обслуживающего персонала, — предложила секретарша. — Пускай поддерживают чистоту и присматривают за порядком.

— Да, ты совершенно права! — энергично кивнул магнат. — Пусть пройдет десять или даже двадцать лет, но я хочу, чтобы к моему возвращению Сангари остался точно таким же, как я вижу его сегодня.

— Мне как-то не по себе, господин, — немного поколебавшись, призналась девушка. — Я тревожусь за вас.

— Почему? — насторожился Шэнь.

— Я не слишком доверяю людям в Пекине. Многие из них ненавидят вас, потому что завидуют черной завистью. Я очень боюсь, что кое-кто из этих людей может воспользоваться постигшей моего господина неудачей, чтобы возвыситься самому.

— Воспользоваться, чтобы возвыситься? — иронически усмехнулся Шэнь. — И как ты это себе представляешь? Очернить меня в глазах руководства, добиться решения о моей ликвидации и прибрать под шумок к рукам оставшиеся без хозяина активы?

Цунь Сю покраснела и потупилась, не смея больше смотреть ему в глаза.

— Умоляю господина простить его недостойную служанку за неподобающие мысли и речи, — чуть слышно пролепетала она.

— Это я должен просить прощения, — возразил миллиардер, покинув кресло и подойдя к ней вплотную. — Я огорчил тебя, моя нежная ласточка, но ты не должна так расстраиваться. Да, у меня много врагов, и они точат зубы на мое богатство, но со мной им не справиться, клянусь! Если мне удастся осуществить задуманное, народ Китая получит от меня такой подарок, что имя мое встанет в один ряд с именами величайших благодетелей человечества, а память о содеянном мною не изгладится и за тысячелетия. — Шэнь незаметно завладел ее ручкой с изящными и хрупкими, как старинный фарфор, пальчиками и повлек за собой к ширме, за которой скрывалась застеленная кровать. — Идем, моя несравненная утешительница, — прошептал он ей на ухо, обдавая щеку горячим дыханием, — помоги мне забыть обо всем плохом, что со мной случилось.