Когда глаза Питта и Джордино постепенно привыкли к по­лутьме храма, они смогли разглядеть две широкие, разделенные проходом скамейки, тянувшиеся вдоль всего здания и закан­чивавшиеся алтарем. На каждой скамейке, поджав под себя ноги, сидели лицом друг к другу по полдюжине старых мона­хов, все с наголо выбритыми головами, в ярких одеяниях. Си­дели они недвижимо и пели. Питт и Джордино на цыпочках обошли помещение храма по часовой стрелке и, присев у зад­ней стены, стали наблюдать за окончанием молитвы.

Тибетский ламаизм — практическая форма монгольского буддизма. Религиозные связи между регионами образовались много веков назад. До начала правительственной антирелиги­озной кампании практически треть монгольских мужчин были действующими ламами и вели аскетическую жизнь в каком- нибудь скромном монастыре, во множестве рассыпанных по стране. Во время коммунистического правления буддизм прак­тически исчез, и сейчас новые поколения монголов фактиче­ски заново знакомятся с духовными началами религии своих предков.

Наблюдая за действом, мало изменившимся на протяжении десятков веков, ибо ритуал веками оставался неизменным, Питт и Джордино не могли не поддаться царившей в храме мисти­ческой обстановке. Экзотический аромат курившихся благово­ний очаровывал их, успокаивал и вызывал приятные ощуще­ния. Внутреннее убранство храма, озаренное слабым пламенем свечей, испускало умиротворяющий теплый свет. Переливались разноцветными пятнами выкрашенный красной охрой потолок и ярко-малиновые знамена, свисавшие со стен. Десятки сверкающих статуй реинкарнаций Будды украшали алтарь и все свободные места храма. Навязчивый, заунывный мотив, непре­станный, тягучий и обволакивающий, лился с губ достопочтен­ных лам.

Ламы, аскетического вида, со строгими морщинистыми лицами, глядя в молитвенные книги, разложенные перед ними, повторяли строка за строкой мантры. К концу молитвы пение становилось все громче и громче, и когда голоса набрали пол­ную силу, самый старый из них, в очках с толстыми стеклами, принялся колотить в барабан из козлиной шкуры. Остальные ламы присоединились к нему — кто зазвенел крошечным ла­тунным колокольчиком, кто загудел в белые раковины. Звук постепенно нарастал, и вскоре Питту с Джордино показалось, что от него затряслись стены храма. И вдруг, словно чья-то невидимая рука выключила звук, крещендо оборвалось и воца­рилась полная тишина, в которой монахи еще медитировали несколько мгновений, поле чего начали подниматься со ска­меек.

Лама в очках с толстыми стеклами отложил в сторону бара­бан, затем подошел к Питту и Джордино. Лет ему было под де­вяносто, но по его сильным и легким движениям ему никак нельзя было дать больше сорока пяти. Его темные глаза лучи­лись добротой и мудростью.