Коротко кивнув, джентльмен побрел к стене. Длинный направился к печке, откуда торчали длинные концы пяти железных колышков.
– Приготовь посыльного.
Глубокие Озера склонился над мексиканцем с мальчишеским лицом, руки которого были связаны за спиной, и обвязал шнуром его лодыжки. Стоя у западной стены, Натаниэль смотрел на молчаливые могильные камни и темный пустынный горизонт. Мичиганский мальчишка, путешествовавший с семьей в Европу, останавливавшийся в роскошных отелях и искавший там приключений, исчез, как исчез и подросток, поклявшийся никогда в жизни не наставлять оружие на другого человека, как исчез двадцатидвухлетний джентльмен, влюбившийся в Кэтлин О’Корли. Теперешняя инкарнация Стромлера была беспринципным, лишенным моральных устоев животным, готовым на все ради сохранения собственной жизни. Готовым даже предавать мукам невинных людей. Он был телесной оболочкой, живущей в настоящем, отторгнутой от прошлой личности, подчиняющейся угрозам злобного бандита.
Джентльмен из Мичигана проклял то, что осталось от него, – бесхребетную, дрожащую тень.
Снаружи, за стенами форта, заложники хрипели и стонали, словно призраки-ревматики.
Натаниэль оглянулся через плечо. В юго-восточном углу Длинный Клэй вынул из раскаленной печи железный стержень. Далее светящийся наконечник пересек комнату, будто клык, вырванный из пасти самого Дьявола. Мексиканец с мальчишеским лицом быстро заговорил на своем языке. И Натаниэль, хотя и сомневался, что мольбы бедняги как-то изменят намерения стрелка, все же перевел:
– Он говорит, что его имя Альберто Керрера, что…
– Меня это не интересует.
Глубокие Озера рванул коричневую рубаху Альберто, и пуговицы, словно пущенные из катапульты, раскатились по каменному полу. Длинный наступил на связанные проволокой лодыжки пленника и взглянул на Натаниэля.
– Как сказать на испанском «Я работаю на Гриса»?
–
– Еще раз, помедленнее.
–
Длинный прижал раскаленный наконечник железного штыря к коже слева от грудной мышцы Альберто. Плоть зашипела.
Пленник задергался.
–
Длинный отнял штырь. На груди Альберто осталась одиночная диагональная линия, красная и вздутая.