— Одна из задач командира — не располагать свои боевые единицы в местах, которые невозможно защитить, и не отправлять их на боевые задания, для которых они не приспособлены. Еще одна задача — знать, когда он может нарушить этот принцип. Если у этих парней есть нечто, что может угрожать Соединенным Штатам, то нам ничего не остается, кроме как пойти на риск.

— У меня такое чувство, что вы рассказываете нам все это не просто так, — предположила Гаме.

Капитан кивнул.

— Нам может понадобиться ваша помощь.

Глаза женщины расширились.

— Наша помощь?

Пол, похоже, удивился не меньше.

— Что же мы можем сделать такого, чего не может ВМФ США? — спросил он.

— Вы можете опуститься в этот каньон — он тянется на четыре тысячи футов — и подкрасться к ним со слепой стороны.

Гаме отвернулась, силясь побороть внезапный приступ головокружения и тошноты. Пол заговорил вместо жены.

— А почему вы не можете отправить в каньон одну из торпедных подлодок?

— Он слишком узкий, — ответил Лоуден. — Ближе к поверхности это всего лишь трещина, не шире двадцати футов. Да и глубже есть участки, через которые субмарина не пройдет.

Пол взглянул на Гаме. Ее била дрожь, и она отрицательно качала головой. Они здесь только чтобы послушать пленки; они гражданские.

— Я не могу вам приказать, — продолжал Лоуден, — но я прошу. Никто из моих людей не обучен управлять этим аппаратом, но даже если бы их можно было быстро научить, настоящий ключ — ваша Рапунцель.

Траут покачал головой. Гаме любит его, он ее защитник.

— Сожалею, капитан. Уверен, вы знаете, через что нам пришлось пройти. Я обещал жене, когда мы соглашались отправиться сюда, что никакого риска больше не будет. Честно говоря, я не предвидел подобных обстоятельств, но, как говаривал мой старик, «не давай слова, если не собираешься его сдержать».

Капитан был явно разочарован.

— Понимаю, почему вы просите нас, — продолжил Пол, — но, извините, я не нарушу своей клятвы жене.

Лоуден тяжело вздохнул, но, кажется, понял.

— Тогда я сообщу…