– Да.

– Хорошо, – сказал Швец, удовлетворенный тем, что ему удалось сделать первый шаг. – Так что не стреляй в меня и не пытайся свернуть мне шею, хотя я намерен войти в номер и разбудить его.

Алексей поджал губы, обдумывая слова Швеца.

– Он сказал мне: никого. В том числе и вас.

– Но твоя работа состоит в том, чтобы защищать его, верно? Если он приставит пистолет к собственной голове, ты попытаешься его остановить?

– Да.

– Сейчас он именно так и поступает. Когда напивается, а потом спит весь день, он убивает себя столь же верно, как если б приставил пистолет к голове и нажал на спусковой крючок. Ты должен помочь мне его спасти.

– Что мне сделать?

– Ничего. Просто сиди здесь… и не причиняй мне вреда.

Швец не стал дожидаться ответа, подошел к двери спальни, дважды постучал и вошел. Кровать была огромной, а тусклое освещение, подушки, одеяла и две проститутки не позволяли разобрать, где сам Иванов, поэтому Швец подошел к окну и раздвинул тяжелые бархатные шторы. Серый свет залил комнату, и он услышал, как Иванов застонал. Швец подошел к постели, но все еще не мог отыскать голову своего босса.

– Вас хочет видеть директор Примаков, – заявил Швец.

Одеяла зашевелились. Одна или обе девушка вскрикнули, Иванов выбрался наружу, помогая себе локтями и коленями. Его красное лицо появилось посередине кровати.

– Что? – спросил он с искаженным от ужаса лицом. – Неужели ты серьезно?

– Нет, конечно. Но если вы не встанете с постели и ничего не предпримете, он появится гораздо раньше, чем вы думаете. Возможно, вы предпочитаете, чтобы пришел директор Баранников вместе с парнями из ФСК и забрал вас в центр?

Иванов засунул голову обратно под одеяло.

– Уходи.

– Нет, я не уйду. Вы уже три дня корчите обиду. Нам необходимо придумать план действий, иначе мы обречены.

– Мы хуже, чем обречены… Мы в полной жопе.

– Перестаньте вести себя как ребенок.

– Думай, что говоришь, Николай, или я выберусь из постели и вышвырну тебя в окно.