Глава 51

Москва, Россия

До полудня оставалось совсем немного, а Иванов все еще лежал в постели. Он заявил, что плохо себя чувствует, и что-то лопотал о снеге, холоде и сером мрачном московском небе. Конечно, все это не имело никакого отношения к выпитому вину и водке, а также тяжелой пище, поглощенной им ночью. Швец с удовольствием бросил бы его в сугроб прямо сейчас. Молодой человек не знал, что такое депрессия, и не понимал, как люди могут довести себя до такого состояния, что они не в силах встать с постели, и сами не видят, что выпивка и сон переплетены между собой, как большая простыня, замотанная вокруг твоего тела так крепко, что ты не можешь пошевелиться. Потом ты начинаешь тонуть. Прекрати пить, вылезай из постели и сделай зарядку. Имей цель в жизни. Все не так уж сложно.

Швец пересек гостиную из одного конца в другой и взглянул на Алексея, одного из двух любимых телохранителей босса. Они находились на верхнем этаже отеля «Балчуг», в угловом номере. Швец посмотрел в большое окно через замерзшую Москву-реку на Кремль, Красную площадь и храм Василия Блаженного. Он так и не понял, почему большевики оставили храм на площади. Они выступали против монархии и религии, но сохранили эту церковь, хотя уничтожили многие другие… Вероятно, причина заключалась в том, что они сомневались в правильности своих действий. Народ восстал и помог им захватить власть, но люди – свирепые животные, их совсем не просто приручить. «Наверное, они боялись новой революции», – подумал Швец.

Окно подмерзло по краям. Температура воздуха опустилась до минус двадцати градусов, дул ветер, поднимавший в воздух тучи снега, но что с того? В Москве был февраль. Только слабый человек позволяет погоде влиять на свое настроение. Швец выдохнул, и появившаяся на стекле дымка замерзла через несколько секунд. Иванов утащит его за собой, как глупец, разгуливающий по тающему мартовскому льду Москвы-реки. Те дни, когда людей отправляли в сибирские лагеря или ставили к стенке на Лубянке, давно прошли, но правительство не интересует справедливость. Новый режим уделяет куда больше внимания общественному мнению. Людей все еще могли избить до бессознательного состояния и заставить подписать признание в преступлениях против государства или в любых других деяниях. А затем их отвезут в лес и расстреляют, подальше от любопытных ушей и новой прессы.

Естественно, Иванов попытается спасти свою пропитанную водкой шкуру. Такова уж его природа. Он будет винить всех вокруг, кроме самого себя, а так как Швец окажется прямо на линии огня – только он, кроме самого Иванова, встречался с герром Дорфманом, – козлом отпущения станет именно Швец. Его охватил непривычный страх, и ему захотелось сбежать. Он продолжал ходить взад-вперед по гостиной, пытаясь успокоиться, но у него ничего не получалось. Мысль о побеге становилась все более привлекательной, словно большой дорожный знак, предупреждающий, что мост выведен из строя. Сворачивай прямо сейчас, или тебя ждет катастрофа.