– Мы же решили.
– У меня возникли сложности. Работа.
– Какая “работа”? – сказала она, жестом изобразив кавычки.
Она прекрасно знала, что Лео терпеть не мог такой жест, к которому прибегали всякие болваны, когда не были уверены, что хотят сказать, и подчеркивали это несколько театральным манером.
– “Работа”, которая оплатит “дом твоей мечты”. – Он тоже изобразил кавычки. Но не избавился от досады, одолевавшей его и прошлой ночью, и каждый день после того телефонного разговора.
“Если
Этот гад знал. Знал то, чего знать не должен.
“…то как вы зовете своего брата?”
И хотя Лео вообще-то не сказал ни единого лишнего слова, Бронкс заставил его проговориться. Насчет братьев. Подтвердить то, чего этой поганой ищейке знать не полагалось, и если они возьмут его, то сцапают и братьев.
Лео слышал, как Аннели, не попрощавшись, закрыла дверь, переоделся в рабочую робу, важно, чтобы все было как обычно.
Еще одна чашка кофе, и он почувствовал, как раздражение мало-помалу отступает. Черт бы побрал этого инспектора, он же ничем не отличается от жиртреста, что сидел когда-то за кухонным столом. Еще бы не воткнуть карандаш в руку этакому фрукту, так ему и надо – нечего заставлять ребенка покорно сидеть и говорить то, что хочет услышать чужой дядька.
Раз тебе чего-то не дали, возьми сам.
Отними.
И больше не выпускай из рук.