– Лео, сними ботинки. Пусть подсохнут пока.

– У нас было полтора часа. В совокупности. Здесь мы можем задержаться только на сорок пять минут.

– Вот пусть и подсохнут. Иначе ты обморозишься! Гангрена. Ампутации не миновать. Я видел, когда жил… там. Сперва пальцы, потом вся стопа чернеет, начинает гнить, а потом… смерть распространится вверх, если не отрезать, Лео.

Он послушался, расшнуровал ботинки, поставил на черный чугун, который уже начал накаляться, потом переоделся в принесенные отцом штаны, слишком короткие и тесные.

Иван поставил свои ботинки по обе стороны ботинок Лео, закурил самокрутку, глубоко затянулся, выпустил клубящуюся тучу дыма и схватил одну из неоткупоренных бутылок…

– Отец, черт тебя возьми! По-твоему, это хорошая идея?

… и протянул ее Лео.

– Водка. Глотни, тебе нужно, разогреет кровь.

Лео хлебнул прямо из горлышка, чувствуя на себе неотрывный взгляд отца. Иван наблюдал за ним так весь вечер, странное ощущение, он словно оценивал, словно Лео все еще был ребенком и взрослый оценивал его, одобрял.

– Ты что задумал? – спросил Лео.

– Ничего.

– Какого черта ты на меня так уставился?

– Как?

– А вот так.

Иван отвел взгляд в сторону, словно не желая мешать сыну.

– Лео, нам… тебе… может, стоит пересмотреть план.

– Пересмотреть?

– Иногда надо примириться.

Лео как раз закручивал крышку на бутылке. Но теперь снова открутил ее и поставил бутылку на стол между табаком и дрожащими руками отца.

– Ты это о чем? Я никогда не сдамся! Не в пример тебе, отец! Что именно ты задумал? Потому и настаивал зайти в этот хренов дом? Тогда пей, черт подери! Пей!