– Правые здесь, трое, – Маевский, Цветко и Воислав залегли в роще между АТБ и брошенным четвертым блокпостом.

На полпути между зданием АТБ и пассажирским терминалом стояла высокая ферма неработающей антенны дальней связи. В вогнутой чаше трехметрового диаметра, направленной в небо, обосновался Илир с прибором ночного видения и биноклем с просветленной оптикой. Сидя на корточках, он осторожно выглянул через край.

– Маяк на связи. Видимость так себе, но постепенно привыкаю.

– Низ на месте, – отозвался Шаталов.

– Левые здесь, двое, – подтвердил Слащев за себя и Бармина.

Они подготовили пулемет к работе. Хищный ствол выглядывал из «бойницы» между телег, чуть поворачивался влево-вправо.

– Левый-три? – спросил Бек. – Связь есть?

– Извините, – ответил Небойша, – замешкался.

Если пулеметное гнездо было выдвинуто на южный край стояночной площадки, то вторая огневая точка расположилась на уровне АТБ несколько дальше от здания, рядом с одной из рулежек, ведущих к взлетной полосе. Небойша саперной лопаткой откидывал пересохший грунт с клочьями пожелтевшей травы в попытке наскоро обустроить хоть какое-то подобие окопа.

Все были на местах. Не хватало только противника. За холмами на юге и юго-востоке время от времени появлялись странные отсветы. Бек подумал бы, что это светят фары с оживленного шоссе, если бы не знал, как здесь пустынно на дорогах после захода солнца.

Хотелось перейти на русский, но сегодня был день сербского.

– Напоминаю всем, – Бек решил разжевать для штатских, – направления определяем по часам. Двенадцать – строго на юг, вдоль взлетной полосы. Левый-три, дай азимут на все, что видишь.

– Луна взошла, – сказал Небойша неуверенно, – на десять часов. Правильно? Передо мной Левые один и два на час-тридцать, навесы для техники на два часа, АТБ на три.

– Молодец! – похвалил Бек. – Кто еще потренироваться хочет?

– Левый-два, – представился Бармин. – У нас обзор хороший получился, с десяти часов до двух.

– Когда все закончится, – сказал Цветко, он же Правый-два, – вместе выпьем сливовицы. Есть отличное место на шесть-тридцать.

За северным краем аэродрома и непаханым полем темнели крыши домов, плотная частная застройка пригородов Приштины, небо над ними кое-где подсвечивалось заревом пожаров.

* * *

В числе достоинств Смука вряд ли кто-то назвал бы милосердие. Он был требователен к себе и беспощаден к другим. Не исключая и подчиненных.

Больше года Смук сражался с югославами, рисковал жизнью, лил кровь. Не для того, чтобы в последний день войны у него из-под носа украли главный трофей, золотой ключик к его будущему в политике, бизнесе, всем этим скучным, но важным мирным делам.