Сам дуче тоже стоял среди генералитета. «Наверняка, — подумал рейхсфюрер, — “Боров” нацепил “Аннунциату” ради него».

Гиммлер почувствовал, как в его груди зародились злость и ненависть к «Борову». «Нет, толстяк, — “Фермер” нервно сжал пальцы в кулак, — просто так я тебе Брауна не отдам. Не ты его привел к успеху, не тебе им и властвовать. Я его сам, лично, переправлю американцам. Либо уничтожу. Но твоим он не станет. Не надейся!»

За спиной рейхсфюрера послышался легкий стой Гиммлер обернулся: от духоты жена японского посла потеряла сознание.

«Еще пять минут, — развесилился мысленно “Фермер”, — и количество покойников явно увеличится».

Бургдорф наконец довел спич до финального завершения:

— …Мы имеем национально и патриотически мыслящее правительство. Одно это вселяет во всех нас надежду, что достоинство народа, безопасность государства и свобода родины будут путеводными звездами нашей деятельности…

Гиммлер взглянул на часы: один час и двадцать восемь минут. Не прощальная речь, а прямо-таки доклад на партийном съезде.

Гробы накрыли тяжелыми дубовыми крышками, поверх которых положили белые нацисткие полотнища с черной свастикой по центру.

Офицеры СС водрузили гробы на плечи и понесли их к выходу. На улице каждый гроб ждал собственный пушечный лафет с лошадиной упряжкой. По обеим сторонам лафетов стоял караул из двенадцати офицеров СС.

Барабанная дробь взорвалась с новой силой. Толпа из нескольких тысяч человек, окружавшая здание рейхсканцелярии, вскинула руки в нацистом приветствии. Теперь, по разработанному заранее плану, церемонию должен был продолжить Геринг.

Маршал авиации вышел к стоявшему на плацу строю солдат, ему быстро поднесли микрофон.

— Герои 20 июля! — взревел над площадью усиленный аппаратурой голос «Борова». — Я обращаюсь к вам от имени фюрера и нации! К вам — тем, кто разоблачил и уничтожил преступную клику заговорщиков и убийц. Вы, преданные сыны Германии, заслужили самых высоких наград. И сегодня наш фюрер вручит каждому из вас заслуженные награды.

Из дверей рейхсканцелярии, в сопровождении трех ординарцев с орденскими коробочками в руках, вышел «Гитлер». Многочисленная братия репортеров фиксировала каждый его шаг и каждый жест.

Барабанная дробь не смолкала ни на минуту.

Гиммлер усмехнулся: вот так и создается миф о лидере. Фотографии, кинохроника, поддельные воспоминания, подложные документы… И заурядная серость превращается в героя нации.

Двойник Гитлера лично цеплял награды на грудь солдатам и офицерам. Потом следовали рукопожатие и традиционное похлопывание по плечу.