Внимательно прочитав статьи о восстановлении единого народохозяйственного комплекса в «Колыванской правде», капитан вдруг обнаружил, что никакой Эстонии нет вовсе. Тартуский район стал Юрьевским и отошел к Пскову. Нарва, теперь Рогудив, вернулась в Петербургскую губернию, Пярну стал древним Перновом и вошел в состав какой-то таинственной Западно-Двинской области, и туда же почему-то ушел Кохтла-Ярвеский район. А Харьюский район, естественно, стал Колыванским и был сам по себе. В этом месте капитан почувствовал настоятельную потребность выпить. Но выпить было более нечего, и тогда он, прихватив побольше денег, отправился все же в театр, сиречь Дом офицеров. Сумерки тем временем разлеглись окрест, положив мягкие лапы на крыши городка.

Капитан зашел в несколько магазинов. Маргарин, салака, темные макароны, молоко, картофель, хлеб. Все по карточкам. За деньги можно было купить, например, рыбные консервы. И только чистая русская речь. Уцелевшие жители городка заговорили по-русски сразу и без акцента. Он припомнил рождественские витрины довоенного времени, золотые шары, елочки и ленты. Как будто колокольчик потусторонний звякнул и умолк. Теперь он в точно такой же рождественский вечер шел по совершенно безлюдной улице, где витрины были или пусты, или зашторены, и шел в надежде купить что-нибудь, чтобы как-то прийти в себя. Театр сиял окнами: видимо, там работал стационарный дизель-генератор, а может быть, он оттого сиял, что кругом была кромешная темнота. Капитан поднял голову. Улица вся была видна отсюда с горы. Лишь страх, зыбкий и зримый, растекался из окон, будто клей, и светился на мощеных тротуарах. В кинозале большая часть публики — офицеры и их дамы, пропущенные в этот храм после строгой проверки документов, которой подвергся и капитан, — наблюдали перипетии старого фильма с Аленом Делоном и Катрин Денёв. Меньшая часть публики пила и закусывала в буфете. Капитан сразу оценил выбор напитков и закусок. Здесь был и свежайший окорок, и сыр, и салаты, и копченые колбасы, и котлеты, и многое другое. Он постоял перед стойкой и взял стакан «Старки», ветчину и бутылку «Старого Таллина» с собой.

— Наборчик не желаете? — осведомился буфетчик, как видно, большой специалист своего дела. — Там закусить всякое и водочка. Все завернуто.

— Даже завернуто?

— И упаковано. В пакет. Рождество ведь.

— А два наборчика?

— Можно и два. Вы тут недавно?

— Да. Вчера с фронта.

— Из Франции?

— Нет. Я всего лишь освобождал Брно. И освободил.

— Говорят, во Франции плохие дела? Что-нибудь знаете про побережье?