Боб подобрал под себя ноги, получая доступ к высокому левому ботинку, точнее, к шнуркам, которые, казалось, обременены дополнительной тяжестью. Так оно и было; из каждого Боб вытащил по двухдюймовой титановой игле толщиной в миллиметр, особо прочной и негнущейся. И снова он прислушался: нет ли звука шагов, грохота распахнутой двери, не появились ли ирландские громилы с кулаками и дубинками, готовые за подобную дерзость превратить его в мочалку. Но все было тихо.

Так, теперь важный вопрос. Тот тип, что сидит у монитора, заснул? Или лишь дремлет? Он смотрит телевизор или листает старый номер «Плейбоя»? Может, наслаждается тщетными усилиями Свэггера, позволяя ему проникнуться надеждой, до тех пор пока не придет время ее сокрушить?

Закаленный в боях рассудок Свэггера гнал сомнения прочь. От них все равно никакого толку, лишь целенаправленность притупится, а ему требуются скорость, решительность и внезапность.

Боб легко слез с койки и опустился на пол. Он остро ощущал красный огонек видеокамеры, подобный глазу дракона, следящего за ним, но не стал останавливаться, прополз змеей по темному полу к двери, поднялся, опираясь на твердый металл, нашел замочную скважину и стал ее прощупывать, держа в каждой руке по игле. Это занятие требовало чувствительности, а после тридцати шести часов истязаний, в течение которых он был связан, чувствительности не осталось и в помине: пальцы были словно из камня. Работа просто пожирала время. Казалось, несколько часов Боб шарил, изучая сувальды, ход рычагов, тяжесть цилиндра, сердца замка, требующего надлежащего обращения, при этом он должен был удерживать пружину, нажимая на нее с силой, которой у него уже не было. Проходили часы, затем дни, ночи и месяцы. Потом стали один за другим сменяться годы, и вот наконец через несколько десятилетий дверь уступила, не с лязгом, а с тихим шепотом. Боб осторожно открыл ее и оказался в ярко освещенном коридоре, щурясь для большей четкости зрения. Он поискал оружие, но не нашел. Тогда он сделал в точности то, что делал, когда впервые проник в дом, но только более искусно, используя привычку снайпера к бесшумным движениям и терпение снайпера добиваться цели без ненужной спешки; он добрался до лестницы в конце коридора, поднялся наверх и проскользнул в дверь, слыша громкий храп. Дорога привела его на кухню; Боб беззвучно выдвигал ящики, в третьем лежал нож для разделки мяса, достаточно длинный и острый, чтобы одним ударом достать до кроветворных органов.

Завернув за угол, Свэггер попал в дежурную комнату; экран монитора показывал его пустую койку и распахнутую настежь дверь камеры. Увы, кроме него, этого никто не видел, поскольку Имбирь, самый хитрый из четверых ирландцев, крепко спал в кресле, вытянув ноги на столик под телевизором. Времени на размышления не было; дрожащие ослабленные мышцы Свэггера разбухли под давлением пенящегося адреналина, разлившегося по кровеносной системе. В три быстрых шага он подскочил к Имбирю, крепко захватил согнутым локтем его шею, а другой рукой приставил острие ножа к горлу, всего в десятых долях дюйма от реки красной крови, известной под названием сонная артерия.