— Будешь? Бери, не стесняйся. Во рту небось как полк гусар ночевал.

— Спасибо. — Максим взял брикетик, бросил в рот, принялся жевать. — Есть охота. Может, по дороге в твою коммунистическую столовую заскочим, перекусим?

— Нет. — Проскурин наконец встал и тоже принялся двигать стулья. — Нельзя.

— Почему?

— Никогда, полковник, не забывай о том, что может случиться. МОЖЕТ, усекаешь? Допустим, нарвемся мы на засаду. Не дай Бог, конечно, но предположим. Получить пулю в живот на полный желудок — верный перитонит. Стопроцентно летальный исход. Лучше помучиться от голода.

— Да ну тебя. Несешь чего-то…

— А ты как думал? — Проскурин повернулся и жестко посмотрел Максиму в глаза. — Если ты не готов к худшему — оставайся. Я пойду один.

— Да нет, готов, в общем-то. Просто слушать об этом неприятно. Знаешь, если уж случится — то случится, а смаковать сейчас…

— А я и не смакую, — перебил майор. — Я тебя накачиваю. Чтобы ты ухо востро держал.

— Уже проснулись? — окликнул с койки Алексей.

— А то, — хмыкнул Проскурин. — Ты что такой смурной-то, орел? Не рад, что ли?

— Чему радоваться?

— Скоро все закончится, — уверенно сказал Проскурин, потягиваясь.

Алексей подумал секунду:

— Знаешь, а ведь я что-то заметил…

— В смысле?

— Ну, на фотографиях. Что-то там есть. У меня даже возникло ощущение дежа вю.

— И что же это? — посерьезнел фээскашник.

— Не знаю. Никак не пойму.

Майор посмотрел на Максима, затем перевел взгляд на Алексея и махнул рукой.