Одного из присутствующих майор узнал сразу. Это был тот самый парень, которого он ударил дверцей ипатовского «жигуленка» у сквера. Переносица широкоплечего все еще была припухшей, под глазами темнели синяки. Рядом с ним возвышались еще двое таких же высоких, плечистых, массивных ребят. Все они были одеты в обычные гражданские костюмы и пальто. На плече у каждого висел «кипарис» с толстой насадкой глушителя на крохотном стволе.

За широким столом по-домашнему вольготно расположились двое. Плечистый, крепко сбитый человек с тяжеловатым подбородком, почти лысый, как и сам Проскурин, с узенькой полоской волос, тронутых сединой. Одет он был также в гражданский костюм, но дорогой, стильный, темно-синий в тонкую полоску. Мужчина спокойно поглаживал лежащий на столе «ПМ». Рядом — этого Проскурин узнал сразу — сидел Сулимо. Правда, одет капитан был в форму. С погонами, шевронами и прочим, все как положено. Убийца развалился на стуле, забросив за спинку левую руку, и покачивал мыском сапога. Он тоже смотрел на Проскурина, но с улыбочкой, жестко.

Слева у стены, заложив руки за спину, стоял молодой полковник лет тридцати пяти, не больше. У двери возвышался еще один охранник, точная копия троих первых — даже лицами они были похожи, — тот самый, что подавал пленному воды.

Проскурин подумал, затем кивнул на плечистых и обратился к лысоватому, безошибочно угадав в нем главного:

— И много у вас таких костоломов?

— Достаточно, — улыбнулся тот. — Я рад, что вы пришли в себя, Валерий Викторович. Очень приятно с вами познакомиться. Алексей Михайлович Саликов. — Он не поднялся, руки не подал, просто произнес имя, фамилию и отчество тихим, спокойным голосом. Ни звания, ни чина. Понимал, что Проскурину и так все известно о нем. Вздохнул, улыбнулся едва заметно тонкими губами: — Что ж это вы, Валерий Викторович, так неосторожно? Вроде бы оперативник, должны понимать: лес — штука предательская. В лесу нужно быть особенно осмотрительным.

— Ага, поучите, поучите, — буркнул Проскурин, полез в карман, достал сигареты и закурил.

В комнате повисло тяжелое молчание.

— Ну и на кой вы меня сюда притащили? — первым не выдержал Проскурин, глубоко затягиваясь сигаретой. — Алексея, насколько я понимаю, вам не удалось найти, полетную карту тоже. И потом, не думаете же вы, что я полез сюда без подстраховки? Мой друг в курсе всех дел, и если я не появлюсь в определенное время в назначенном месте, он поймет, что со мной случилось, и поднимет тревогу.

— Это который друг, простите? — спокойно усмехнулся Саликов. Хоть он и задавал вопрос, в тоне его вопроса не слышалось. Зато слышалось в нем какое-то безграничное спокойствие и даже легкое безразличие. — Ваш шофер Павел Бортник? Смею заверить, он уже не ждет ни вас, ни кого-либо другого. Или, может быть, вы имеете в виду Максима Леонидовича Латко, который остался караулить у железнодорожной ветки? Не стоит о нем волноваться. Я отправил людей, и через пару минут Максим Леонидович присоединится к нашей скромной компании. Или вы говорите о том самом друге, который отдыхает на четвертом этаже травматологического отделения третьей горбольницы в боксе номер двенадцать?