Я пожал плечами. Вспомнил своего брата Джо. Представил его долговязым неуклюжим восемнадцатилетним подростком, отправляющимся в академию Уэст-Пойнт. Вспомнил Молли Бет Гордон, прижимающую к груди тяжелый кожаный портфель и улыбающуюся мне. Повернувшись к Финли, я ответил вопросом на вопрос:

– А что испытываешь ты, насыпая на кухне порошок от тараканов?

Он судорожно дернул головой, словно собака, отряхивающаяся от воды.

– Осталось только четверо, – сказал Финли.

Он принялся мять рулевое колесо, словно пекарь, месящий тесто. Уставился вперед, шумно вздохнул.

– Есть какие-нибудь мысли по поводу десятого? – спросил он.

– На самом деле это не имеет практического значения, – сказал я. – Сейчас он должен быть на складе, вместе с остальными тремя. Клинеру ведь отчаянно не хватает рук. Сегодня ночью они будут дежурить, а завтра грузить. Все четверо.

Я включил приемник «бентли». Большой хромированный агрегат английского производства, двадцатилетней давности. Но он работал. Я нашел приличную радиостанцию. Стал слушать музыку, стараясь не заснуть.

– Не могу поверить, – сказал Финли. – Черт побери, как такое могло произойти здесь, в Маргрейве, в этом забытом богом месте?

– Ты хочешь знать, с чего все началось? Во всем виноват Эйзенхауэр.

– Эйзенхауэр? – удивился Финли. – А он-то какое имеет к этому отношение?

– Это он построил автострады. Он убил Маргрейв. Раньше старое шоссе было единственной дорогой. Все и вся вынуждены были проезжать через город. Здесь было полно ресторанов и гостиниц; те, кто останавливался в Маргрейве проездом, тратили деньги. Затем были построены автострады, самолеты стали дешевыми, и вдруг город умер. Завял, съежился до точки на карте, потому что автострада прошла в четырнадцати милях от него.

– Значит, во всем виновата автострада? – спросил Финли.

– Во всем виноват мэр Тил. Город продал землю под склады, чтобы заработать какие-то деньги. Сделкой занимался старик Тил. У него не хватило мужества сказать «нет», когда выяснилось, что новые деньги грязные. Тил не устоял перед соблазном и бросился в объятия Клинера.

– Он политик, – заметил Финли. – Политики никогда не отказываются от денег. А деньги были огромные. На них Тил заново отстроил весь город.

– Он утопил в них Маргрейв, – возразил я. – Город превратился в болото, засосавшее всех – от мэра до уборщика, протирающего стволы вишен.

Мы снова умолкли. Повозившись с приемником, я услышал, как Альберт Кинг поет о том, что он не знал бы счастья, если бы не несчастье.

– Почему именно Маргрейв? – наконец нарушил молчание Финли.