– Давайте сдадимся, – заныл Владик, который, очевидно, не расслышал, о чем толковали в лифте головорезы Последнего ордена. В глубине души программист надеялся, что попав в плен, сумеет как-нибудь вымолить прощение. Пусть даже в тюрьму посадят, все лучше, чем гибель. А если объяснить сектантам, что действовал он не по своей воле, но будучи принужденным извергом кровожадным, тогда и в орден могут принять на непыльную должность. Мало ли, вдруг у них тут нехватка программистов?

– Шутишь? – возмутился Цент, поднимая автомат и направляя его на один из тросов, удерживающих кабину лифта. – Какая сдача, о чем ты? Да мы в двух шагах от блистательной победы.

Загремели выстрелы, и лифтовая шахта усилила их звук многократно. Очередь пуль врезалась в трос, и тот, зазвенев как гигантская струна, не выдержал и лопнул. Освободившийся от груза конец смертоносной плетью взвился вверх и в сторону, и рубанул лестницу в десяти сантиметрах над головой Владика. На программиста посыпались искры, лестница содрогнулась, едва не сбросив с себя людей. Владик визжал, Машка вопила, Цент, сохраняя хладнокровие, направил автомат на второй трос.

– Нет! – заорал программист, потому что только он один видел, что лестница над ним сильно повреждена, и может не выдержать второго удара.

– Да! – возразил ему Цент, и спустил курок под сатанинский хохот.

Второй трос лопнул еще быстрее и легче первого, а спустя мгновение снизу долетел дикий хоровой крик. Не прошло и секунды, как он оборвался, сменившись страшным грохотом и лязгом. Казалось, содрогнулась вся шахта, но это было не так. В движение пришла только лестница с повисшими на ней акробатами. Внизу полыхнуло, затем грянул взрыв. От его грохота у героев едва не лопнули барабанные перепонки. Лестницу рвануло в сторону, воины света болтались на ней, как флаги на ветру.

– Я не удержусь! – рыдал Владик. – Больше не могу! Я упаду и разобьюсь!

– Господи! Дождусь ли? – воззвал к небесам Цент.

Внизу полыхал огонь, сверху опять стали звучать вражеские голоса, но больше они не предлагали сдаться по-хорошему. Цент выждал пару секунд, убедился, что лестница, как будто, обрела устойчивость, и начал осторожно спускаться. Стоило шевельнуться, как вся конструкция опять заходила ходуном. На чем она держалась, было одному богу ведомо. Сверху вопил Владик, скулила Машка. Да и представители темных сил явно что-то затевали.

– Кто, если не мы? – попытался взбодрить соратников Цент.

– Пусть кто-нибудь другой, – взмолилась Машка. – Чего мы-то все время?

– Я дома! Я дома! – бормотал программист, крепко зажмурившись. Мысленно он перенесся в свою уютную квартирку, в те времена, когда на планете царили закон и порядок, а по улицам не бродили толпы живых мертвецов. Какой же счастливой была та жизнь! Какой прекрасной! И ведь никто не ценил, все только и делали, что жаловались на мелкие неудобства, вроде стабильного роста цен. Подумаешь, какая мелочь – цены! Знали бы они, какое будущее их ждет, не ныли бы по пустякам. Владик вот тоже теперь себя за это корил. Однажды вечером электричество отключили, а он как раз должен был в рейд идти, в серьезный такой рейд, на двадцать пять игроков да в героическом режиме. Не каждому дано сходить в такой рейд. А тут на тебе, и свет отключили. Отключили, и не включали до самого утра. Ох, как Владик страдал! Все подушки в доме заплакал, носовые платки, полотенца, салфетки – все слезами омыл. Прямо аж жить не хотелось. Стоило подумать, что сейчас народ в рейде, боссов побеждает, а он тут, мечется по безжизненной квартире как хомяк в клетке, и суицидальные мысли тут же в голову лезли. Владик даже сгоряча каких-то таблеток тогда наглотался, но в темноте надпись не разобрал на пачке, а оказалось, что там слабительное. Еще и пронесло во мраке, уже для полного счастья.