Незадолго до выхода на свободу я очень сильно заболел, срочно понадобилось дорогое и весьма редкое лекарство. Нужно отдать должное Алику-Зверю, который не забыл добро. Он оплатил доставку лекарства, благодаря которому я вышел из колонии здоровым человеком.

Но до окончания срока, отмеренного приговором Суда, оставалось ещё более полутора лет! Откуда мне было знать, что бывший водитель «Хозяина», расконвоированный Санёк, не выговаривающий букву «р» и некие другие, выполнил обещание: послание, адресованное моему литературному наставнику, мэтру российской литературы Борису Львовичу Васильеву, доставил в Москву.

К тому времени Борис Львович был избран народным депутатом Верховного Совета СССР, и по его депутатскому запросу меня реабилитировали вчистую: один год и девять дней я оставил «Хозяину».

Ничего существенного за те полгода, которые минули после случая с анашой, не произошло, если не считать опасного наезда со стороны зама по режиму. Каким-то образом он узнал, а может быть, догадался, кто был виновником его прокола с анашой, и затаил намерение отомстить мне. Идти на открытую конфронтацию с Канарисом зам по режиму не рискнул, а потому занял выжидательную позицию.

И подходящий момент настал. Как-то «Старший Кум» уехал на несколько дней в командировку. Случилось так, что «Хозяин» ещё не вернулся из отпуска и исполняющим обязанности Начальника колонии назначили зама по режиму.

Я уже упоминал о трагическом случае, когда ему покалечили шею. До этого, как говорили зэки-старожилы, майор был тихим, незлобивым и даже добрым человеком, но вместе с искривлённой шеей у него искривился и характер. Он превратился в нетерпимого, крикливого, чванливого и очень мстительного мужлана. Не дай бог попасть к нему в немилость! Имея ограниченные возможности по сравнению с теми, какими обладает Начальник зоны и даже заместитель по оперативной работе, то есть «Старший Кум», он мстил мелко, но постоянно и без устали. Не одного осуждённого он довёл до раскрутки.

Как вы думаете, долго ли может выдержать человек, если к нему постоянно придираются? А каждая придирка зама по режиму заканчивалась по обыкновению тремя — пятью сутками ШИЗО. По сравнению с тем количеством суток, что получил я, это, конечно же, пустяки. Но если водворение в ШИЗО совпадает со свиданием или с посылкой из дому? Свидание, посылка, бандероль почему-то расцениваются администрацией как поощрение, и осуждённый, попавший в ШИЗО, как бы становится нарушителем правил содержания, а значит, автоматически лишается любых поощрений.