— «Голый васер, босый буй!» — усмехнулся тот. — Зам по режиму матюгался на чём свет стоит…

— А Канарис?

— А что Канарис? Успокаивал режимника, мол, со всяким может случиться… А ты куда? — спросил он, увидев, что я надеваю телогрейку.

— В библиотеку, — несмотря на внутреннее облегчение, раздражённо буркнул я и вышел.

«В библиотеку» означало на «четвёрке» — «отстань, не до тебя»… Меня всё ещё тяготил опасный груз, прикрученный к телу, хотелось как можно быстрее от него избавиться. Конечно же я направился к Алику-Зверю. «Локальщик» (зэк, дежуривший при входе в локальный участок, как правило, человек зама по режиму, и потому с ним старались не ссориться — он мог залупиться и не открыть калитку, а мог и напакостить — стукнуть своему шефу о несанкционированном проникновении в отряд], увидев меня, тут же открыл вход и сказал:

— Режиссёр, тебя завхоз ждёт у себя.

— Знаю, — кивнул я, не оставляя шансов для подозрений.

В каптёрке был только Киреенко.

— Здорово, дружбан! — весело приветствовал я.

— Давно не виделись, — дружелюбно усмехнулся он. — Чифирить будешь?

— Всякое дело нужно доводить до конца, — в тон ему ответил я, намекая, что не удалось чифирнуть из-за ментовского расхода. — Чего нужно было ментам?

— Искали чего-то. — Завхоз как-то странно посмотрел мне в глаза, словно удивляясь, что я не знаю ответа.

— Не нашли?

— Как можно найти то, чего нет! — Он вдруг заразительно рассмеялся. — Ладно, пока вода закипает, позову третьего.

Киреенко вышел.

На всякий случай, заперев дверь (хотя и шёл первый час ночи, мало ли по какой надобности мог кто-нибудь заглянуть), быстро скинул телогрейку, расстегнул пиджак, снял верхний ремень, ослабил нижний. Я запомнил шкафчик, из которого Алик-Зверь доставал анашу, сунул в него опасный пакет, прикрыл лежащими там вещами, аккуратно затворил дверку. После чего застегнул пиджак, вернул задвижку на входных дверях на место и сел рассматривать тот же самый «Огонек». Только открыл первую страницу, как вернулся Киреенко в сопровождении Алика-Зверя и Дробышева, угрюмого парня, которого никто не видел улыбающимся. Он работал мастером в механическом цехе.

Когда я впервые увидел его на «четвёрке», показалось, что он мне откуда-то знаком:

— Привет, Алик! — поздоровался я. — Не разбудили?

— Нет, мы с Фёдором за жизнь тёрли. Знакомы? — кивнул он на Дробышева.

— Чисто визуально, — ответил я и представился: — Виктор.