Где-то на юге, на борту "Гленаллена", трое мужчин изо всех сил старались сдержать свой собственный инстинкт насилия.

- Ради Бога, босс, забудьте этот чертов сигнал радара и просто дайте перехватчику разорваться, - взмолился Пэдди О'Куинн. “Моя жена на борту этой чертовой яхты.”

“И моя женщина тоже.”

“Да, я знаю, мне очень жаль . . . Но Иисус плакал! Ну и что, если они увидят, что мы приближаемся? Они ни в коем случае не несут с собой ничего, что может причинить нам вред.”

“Они ведь не должны причинить нам вреда, правда? Они причинят боль женщинам. Слушай, я все понял. Если мы пойдем слишком медленно, с ними может случиться все, что угодно. Если мы уйдем слишком рано, с ними может случиться все, что угодно. Мы должны точно рассчитать это время, или . . . ”

Кросс не закончил фразу. Но ему и не нужно было этого делать. Каждый мужчина там думал о Насте и Женьке. Они точно знали, как прошла остальная часть фразы.

Обед был уже закончен. В Конго было больше разговоров, больше выпивки, больше молчания. Наконец Настя сказала, что идет спать, сославшись на усталость после двух ночей и нескольких дней пути.

“Конечно, я все прекрасно понимаю” - сказал да Кунья. - Мы скоро остановимся на ночлег, чтобы вы могли спать более спокойно, а утром проснетесь и - вуаля! - рай. Он называется Малабо. Я думаю, вам это очень понравится.”

“Я уверена, - сказала Настя, потому что то, как да Кунья произнес слово “Малабо” со своим французским акцентом, действительно звучало неотразимо. - Я думаю, тебе тоже пора спать, Поля, - сказала она Женьке. “Я уверена, что утром будет много работы . . . Как только мы окажемся в раю.”

Сестры спустились в каюту Насти. Когда за ними закрылась дверь, Женя уютно устроилась в объятиях сестры.