«Ее доходившая до скупости бережливость, всегдашнее стремление упростить и опошлить то, что ей не дано было понять, а также ежедневное бесконечное ворчание безмерно меня тяготили, — писал Феррари. — При этом она, сама того не сознавая, временами здорово меня выручала. К примеру, ее неожиданные визиты на фабрику, раздражавшие сотрудников и отвлекавшие их отдела, позволяли мне сосредоточиться на ежедневных рутинных проблемах жизни предприятия, до которых в обычное время у меня не доходили руки. Как ни странно, ссоры из-за пустяков, которые возникали у нас чуть ли не поминутно, привязывали нас друг к другу сильнее, нежели других людей — поцелуи и взаимные объятия. Как бы мы ни ссорились, мы остались вместе, и даже смерть нашего сына не смогла нас разлучить».

Феррари похоронил жену в семейном склепе, после чего начал с помощью адвокатов гражданский процесс, результатом которого должно было стать официальное усыновление Пьеро и водворение его в качестве полноправного наследника вместе с матерью, женой и дочерью в дом на Ларго Гарибальди. Кроме доли в семейном бизнесе, Пьеро должен был также унаследовать и фамилию Феррари. Старик долго оттягивал начало процедуры по усыновлению, чтобы не волновать Лауру, но теперь, когда она умерла, с этим, принимая во внимание его преклонный возраст, следовало поторапливаться.

В 1978 году были и другие потери. Молодой инженер Джанкарло Бусси, который работал над созданием новой техники вместе с Форгьери и Франко Роккой, во время экскурсионной поездки на Сардинию неожиданно исчез и ни к себе домой, ни в «Скудерию» не вернулся. Поскольку он происходил из состоятельной семьи, бытовало мнение, что его похитили с целью выкупа. Однако никаких требований от возможных похитителей так и не поступило, а о молодом инженере с тех пор больше никто не слышал.

Карлос Рейтеман гонялся за «Скудерию» последний сезон. Любимцем итальянской публики и сотрудников «Скудерии Феррари» стал Жиль Вильнев. Аргентинец, хотя обладал талантом и был хорош собой, никому особенно не нравился — в том числе и новому менеджеру команды Марко Пиччинини. Марко происходил из старинной семьи римских купцов и банкиров и, в отличие от большинства своих предшественников, был ловким политиком. Феррари относился к нему с полным доверием — как к Монтедземоло или, по словам одного из его сотрудников, «как к родному сыну». Недаром Пиччинини продержался на месте менеджера целых десять лет, что стало для «Скудерии» своеобразным рекордом. «Для меня Феррари был своего рода первым министром, которого со всех сторон окружали советники, — писал Карлос Рейтеман, который, уйдя из гонок, вернулся в Аргентину, занялся политикой и со временем стал губернатором провинции Санта-Фе, откуда был родом. — Когда мы с ним встречались, у меня было та кое чувство, что его приближенные с ним обо мне уже разговаривали и будут разговаривать еще — когда я уйду. Я не мог отделаться от ощущения, что он мне не доверяет».