– Нет, конечно, – проскрипел Крозье.

– Тогда что вы имели в виду, когда сказали «не проглядите лодку с двумя скелетами» и «не проглядите девочек, проводящих спиритический сеанс»? Это лишено всякого смысла. Мы с вами обсуждали, следует ли доктору Гудсиру остаться в лагере «Террор» с тяжелобольными, пока самые здоровые из нас предпримут попытку добраться до Большого Невольничьего озера с четырьмя лодками.

– Просто думал вслух, – пробормотал Крозье.

– Кто такая Мойра? – спросил Фицджеймс. – И почему она не должна посылать вас к причастию?

Поднимаясь по пологому склону, Крозье сдвинул шапку со лба и стянул к подбородку шерстяные шарфы, чтобы туманный морозный воздух обжигал лицо.

– Где же пирамида, черт возьми? – раздраженно осведомился он.

– Не знаю, – ответил Фицджеймс. – Даже в ясный солнечный день я всегда иду вдоль берега бухты до белого валуна рядом с айсбергами, а потом поворачиваю налево, к пирамиде на мысе.

– Мы не могли проскочить мимо, – сказал Крозье. – Мы бы уже находились на чертовом паковом льду.

Им потребовалось почти сорок пять минут, чтобы найти пирамиду в тумане. В какой-то момент, когда Крозье проворчал «этот треклятый белый зверь утащил ее куда-то и спрятал, чтобы сбить нас с толку», Фицджеймс лишь посмотрел на старшего по званию офицера и ничего не сказал.

Наконец, двигаясь ощупью плечом к плечу, точно два слепца, – не рискуя расходиться в стороны в клубящемся тумане в уверенности, что даже не услышат криков друг друга сквозь неумолчный грохот приближающегося грома, – они буквально наткнулись на пирамиду.

– Она стояла не здесь, – прохрипел Крозье.

– Похоже на то, – согласился второй капитан.

– Пирамида Росса с запиской Гора стояла на вершине возвышенности на оконечности мыса Виктори-Пойнт. А мы сейчас находимся ярдах в ста оттуда, почти в самом низу долины.

– Очень странно, – сказал Фицджеймс. – Френсис, вы много раз бывали в Арктике. Этот гром – и молнии, коли таковые засверкают, – обычное явление здесь в это время года?

– Я никогда прежде не слышал грома и не видел молний ранее середины лета, – проскрипел Крозье. – И вообще ни разу не слышал ничего подобного. Звучит как нечто ужасное.

– Что может быть ужаснее грозы в конце апреля, когда температура воздуха еще минусовая?

– Орудийный огонь, – сказал Крозье.

– Орудийный огонь?

– Со спасательного корабля, который прошел по открытым во льдах каналам от пролива Ланкастер и по проливу Пил для того лишь, чтобы обнаружить, что «Эребус» разрушен, а «Террор» покинут. Они будут палить из пушек двадцать четыре часа, чтобы привлечь наше внимание, а потом уплывут прочь.