— Покажь подарок.

Метнулась к шкапчику, принесла колечко с бирюзовой нашлепкой — дешевка, копейка цена, но блестит, как настоящее.

— Чего говорит, когда заходит?

— Да так, женска болтанка... О чем ей говорить с деревенской бабкой. Где она, и где я. Чайку попила с творожником, вареньем ее угостила. Не побрезовала, скушала цельную вазочку. Хорошая дамочка, но несчастная.

— Почему несчастная?

— Это нам неведомо. На ней печати негде ставить, какое тут счастье.

Никита вызнал все, что требовалось: во все углы сует нос парчушка, ладит мосты.

С кухни отправился к боссу. У двери дежурил этот валенок — Сема Гаревой, хозяина соска, шут гороховый.

— Кто у него? — спросил Архангельский. Сема ощерился, как крыса на стрихнин. Не первый раз Никита подумал, что когда-нибудь придушит ублюдка прямо у двери, не миновать этого. Чересчур паскудная рожа!

— Важные гости, черные, прямо с гор.

— Меня не искал?

— Никак нет, Никита Павлович.

— Агата там?

— Пока нет, — скривился еще более мерзко. — Вот ведь, да, беда какая?!

— Какая беда? Говори толком.

— Да я так, к слову, Никита Павлович. Извините.

Никита заледенел глазами.

— Я на тебя, Сема, сегодня второй раз натыкаюсь.

Это непорядок. От этого недолго сблевать.

Поганец смутился, плаксиво заныл: