Архангельский опустил трубку на рычаг, с тоской подергал зуб. Может, вырвать? Чего так мучиться уж который год? Телефон заново заверещал.

— Послушай, Вань, — предупредил Никита. — Я ведь установлю, кто тебе дал номер и что ты за Ваня.

После этого сам знаешь, что произойдет.

— Мы понимаем, — уважительно отозвался оборзевший собеседник. — Но, в натуре, по телефону нельзя. Кто же нынче телефонам доверяет... Намекнуть могу.

Горьковскую пересылку не забыли?

У Никиты сердце бухнуло в ладонь. Вот оно! Что же это такое — беда за бедой, и все в одно место. По мозгам.

— Где? Когда? — с трудом выдохнул.

— Надо подумать, — солидно покашлял подонок. — Ваши повадки известные, а мне пожить охота. У меня, Никита Павлович, престарелые родители на иждивении и брат инвалид. Хотелось бы так встретиться, чтобы голова уцелела.

Никита сдерживался из последних сил.

— Твои предложения?

— Что если завтра в Александровском саду? Ты один, без охраны, и я один тоже подойду. Там народу днем полно, посидим на лавочке, никто не помешает.

Обзор хороший.

— Согласен. Во сколько?

— Часиков в двенадцать, вас устроит?

— Да, устроит. Сам подойдешь?

— Это как получится.

Никита скрипнул зубами.

— Что значит, как получится? В игрушки играешь?

— Я к тому, коли вы один явитесь, безусловно подойду. И кассету захвачу. А вы уж, пожалуйста, некую сумму прихватите. Скажем, тысчонок десять на всякий случай. Это дешево, поверьте... В другом месте за тот же товар...

— У тебя и кассета есть?