— Дети, — прерывает их грубый голос у входа в мою палатку. Их худые тела застывают на месте от резкого тона. Глаза Люси, сидящей напротив меня, расширяются. Она не задерживает взгляд на мне, но я всё равно замечаю. Выражение вечного ужаса. Её лицо становится безжизненным. Я смотрю на мужчину, стоящего в дверях, с газировкой в одной руке и пачкой билетов на шоу в другой. — Давайте, берите. Будьте со своей мамашей в шатре через час.
Старший мальчик тянется за билетами и прижимает к груди, как будто их вырвут у него так же легко, как и дали.
— Спасибо, пап.
Дети протискиваются мимо отца, который неподвижно стоит у входа в палатку. Он смотрит, как они исчезают в толпе, потом переключает своё внимание на нас. Не сводя налитых кровью глаз с жены, он осушает содержимое пластикового стаканчика и кидает его на землю.
— Пошли.
Люси кивает и встает. Она кладет на стол двадцатидолларовую купюру, слегка улыбаясь и шепча слова благодарности. Я бы с удовольствием почитала карты ей бесплатно, но знаю таких мужчин, как он. Они непостоянны. Готовы вцепиться женщине в глотку за малейшее проявление неуважения, например, за жалость или благотворительность. Я давным-давно научилась придерживаться принципа обмена ценностями, даже если позже он наорет на нее за то, что она потратила деньги на какую-то хрень, по типу послания из вселенной.
Люси выходит из палатки. Муж смотрит ей вслед.
А затем поворачивается ко мне.
— Не надо забивать ей голову всякой чушью, — говорит он с усмешкой. — Она и так постоянно херню несет.
Я беру свои карты таро и тасую их.
Мое сердце с каждым бешеным ударом отдается в груди, но я сохраняю плавность движений, внешне я спокойна.
— Я так понимаю, ты не хочешь, чтобы я и тебе читала.
— Что ты ей сказала?
Мужчина проходит дальше в мою палатку и окидывает мой столик угрожающим взглядом. Я откидываюсь на спинку стула. Движение моих рук замедляется. Мы пристально смотрим друг на друга.
— То же самое, что я говорю всем, кто сюда заходит, — вру я. — Следуй за своими мечтами. Доверяй своему сердцу. В твоем будущем всё будет хорошо.
— В этом ты права, — он мрачно улыбается, берет со стола двадцатидолларовую купюру и демонстративно складывает её пополам перед моим лицом.