Когда лодка добралась до берега, солдат выстроили в одну шеренгу на деревянном причале, а потом приказали бежать к городу мимо небольшого укрепления. Здесь новобранцы получили от двух снабженцев заряженные винтовки и запасные обоймы. Зэк потом вспоминал, что солдат заставили запомнить какую-то песню или гимн:

Зэку дали только обойму. Винтовки он не получил. Его подтолкнули вперед, и он последовал за солдатом, шедшим впереди. Они свернули за угол, прошли мимо своего пулеметного гнезда. Зэк понял, что передовая рядом. В это время снова появился комиссар с флагом и большим рупором. Он крикнул: «Не отступать! Ни шагу назад! Шаг назад – расстрел!» И Зэку пришлось бежать вперед. Вдруг на него обрушился шквал немецких пуль. Он остановился, полуобернулся и получил три пули в руки и ноги. И Зэк упал среди развалин кирпичной стены. Через несколько минут раненого завалило грудой трупов.

Зэк пришел в себя через сорок восемь часов в импровизированном госпитале, где он впервые познакомился с советским военным правосудием: суровым, тяжеловесным, идеологизированным, действующим в соответствии с собственными карающими законами. Решался вопрос: получил ли Зэк свои раны в бою с врагами нашей родины или во время бегства с позиций? Поскольку всех обстоятельств выяснить не удалось, его не стали расстреливать и приговорили к службе в штрафном батальоне. Так для Зэка начался процесс выживания, который продолжался шестьдесят три года.

И он намеревался этот процесс продолжать.

Зэк набрал номер Григора Лински.

– Можно предположить, что солдат узнал многое, – сказал Зэк. – И все, что известно ему, теперь знают остальные. Пришло время позаботиться о собственной шкуре.

Франклин взял слово:

– Мы топчемся на месте. Нет никаких шансов, что Эмерсон нам поверит, если мы предъявим ему только то, что у нас есть сейчас.

– Нужно поработать со списком жертв, – сказал Ричер.

– На это уйдет слишком много времени. Пять жизней – пять разных историй.

– Так давайте сосредоточимся на ком-то одном.

– Прекрасно. Великолепно. Только скажите мне на ком.

Ричер кивнул. Вспомнил то, что ему рассказала Хелен Родин. Первый выстрел, едва заметная пауза, затем еще два. Потом еще одна, более длительная пауза – на самом деле прошли доли секунды – и последние три выстрела. Ричер закрыл глаза. Он вспомнил запись выстрелов на сотовом телефоне, которую ему дал прослушать Беллантонио. Представил себе картину, которую мысленно нарисовал, находясь в сумраке подземной парковки, когда выставил одну руку, как винтовку: «Клик, клик-клик, клик-клик-клик…»