Романа смутили слова босса. Он понял, что в отношении Риты погорячился. Девушка была заложницей обстоятельств и просто вынуждена выполнять прихоть хозяина.

— Это я не о Рите конкретно, — попытался он оправдать свою грубость, — а так, вообще.

— Ты хочешь сказать, что до сих пор имел дело только с порядочными, чистыми девушками? — наслаждаясь тонким ароматом виски, спросил Гриневский. И, сделав глоток, добавил: — Сомневаюсь.

Криницын не стал отвечать. Он не любил говорить на эту тему. Возникло сильное желание поскорее отделаться от босса и уединиться хотя бы ненадолго, погрузив уставшее за день тело в горячую воду. Но тому, видимо, хотелось поговорить. Поднеся бокал к носу, он поколыхал его, втянул ноздрями аромат, сделал очередной глоток и принялся рассуждать вслух:

— Я не отношу себя к ловеласам. Хотя, как ты понимаешь, мог бы себе это позволить. Никогда не испытывал дефицита внимания со стороны противоположного пола. Это понятно: богат, недурён собой. Что ещё надо женщине? Но мне-то нужно совсем другое. Мне всегда претили мимолётные увлечения. Более того скажу: я всегда был верен своим жёнам. У меня не было любовниц.

— А Рита? — не выдержал Роман.

— А что Рита? Рита — это нечто вроде успокоительного, антидепрессанта. Не так уж часто я им пользуюсь. Как говорится, не злоупотребляю. Любовница — нечто другое. В моём понимании любовница — конкурент супруги. А какой из Риты конкурент Людмиле? Тебе ли этого не понимать? Завтра уеду и забуду, кто такая Рита. Ей, как и большинству баб, от меня нужны только деньги. В данном случае это устраивает обе стороны.

Гриневский щедро пополнил свой бокал виски, сделал подряд несколько глотков и продолжил:

— А вот Люда не такая. Ей начхать на мои деньги. Она ценит свою независимость выше, чем любые материальные блага. Я полгода добивался её взаимности. Забросил дела, упустил ряд выгодных контрактов. Я волочился за ней, как мальчишка. В конце концов мои усилия не пропали даром. Мы стали жить вместе. Потом притирались. Я занялся наведением порядка в своей торговой империи и чуть не упустил любимую женщину.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — прервал исповедь босса Роман.

— Затем, что ты однажды потерял её, поэтому ты меня способен понять как никто другой.

— Ну. Я тебя понимаю. Что с того? Смысл в чём?

— Сухарь ты, Рома, — грустно, с разочарованием ответил Давид. — И правильно сделала Людмила, что ушла от тебя. У меня сегодня был препаскуднейший день, а ты… Нет бы поддержать босса, а ты… Я ему как мужик мужику, а он… Мы же любим одну женщину! Я не верю, что ты её разлюбил. Значит, есть что-то или кто-то, кто нас объединяет.