И вот эта кровожадная мразь сидела на ящике из-под патронов и выглядела жалкой, беспомощной, даже повизгивающей собачкой, умоляющей о пощаде. Красин, сидевший тоже на патронном ящике напротив в метре от пленного, жестко спросил:

— Жить хочешь?

— Да-да-да, конечно!

— Говорить будешь?

— Да-да-да, буду!

— Но ты хоть понимаешь, что говорить правду для тебя — единственный шанс?

— Да-да-да, понимаю, я все скажу!

— Хорошо, говори…

— Что говорить?

Алексеев, стоявший несколько в сторонке, чуть не рассмеялся. Уж больно комично выглядела эта суета.

— Как что? Где Хакким?

— Я все скажу… Все скажу! Вы мне гарантируете жизнь?

— Ты считаешь, что тебя вот прямо здесь, в этой палатке убьем? Посмотри, сколько укромных мест вокруг, на десятки километров никого, — как-то витиевато и неопределенно произнес Красин, посмотрел на часы и снова спросил:

— Так где Хакким?

Пленный колебался, размышляя, сдавать ему главаря или попытаться уйти от ответа. Но подполковник прекрасно понимал его и, снова взглянув на часы, сделал вид, что время, отведенное на допрос, истекло:

— Мы тебя уговаривать не собираемся, ты теряешь последнюю возможность, последний шанс. Неужели ты так и не понял, почему мы тебя и банду здесь дожидались? Неужели не обратил внимания и на то, что ни Музарбека, ни его бандитов здесь тоже нет. Раскрою тебе секрет: теперь уже все равно, знаешь ты его или не знаешь. И Музарбека с его бандой, и банды, которую вы направляли с грузом в Грузию, уже нет. Понял? Последний раз задаю вопрос: где Хакким?

И Евлаев все понял: «Оказывается, они нас сюда заманили, они все знают» — и поспешно произнес:

— Хорошо, господин подполковник, я согласен все чистосердечно рассказать. Прошу учесть это.

— Где Хакким?

И Евлаев рассказал все: и о том, что Хакким в последний момент по команде бен Ладена поручил ему вести отряд на соединение с Музарбеком, и о подготовке всех отрядов для атаки на Грозный, и о том, что Хакким должен находиться в Грозном.