— Значится так. Лети себе на острова, грей чего у тебя замёрзло и местных дам ублажай. Или со своим самоваром в Тулу едешь? Стареешь, брат, хоть по тебе и не скажешь. А я с нашими по безопасности всё еще раз проверю и на эти два дня, под свою ответственность выработку закрою. Остаётся придумать, под каким соусом это преподать. Не говорить же про кошку. А то свои засмеют или за ненормального примут. Проведём там внеплановую установку новых датчиков и лаву подчистим. Это благо, что конец месяца и план уже дали. Так своему предсказателю и передай, а сейчас на планёрке до бригадиров и мастеров доведу, — он что-то пометил на длинном и испещренном заметками планере.

— А ты за меня там, на Борнео, разок отметься по интимному делу, если будет оказия, или на худой конец, — Лукьянец озорно прихохотнул, — пусть тебя местные красотки отмассируют по полной программе, они там знают, где и как. Я когда был в Таиланде, глаза разбегались: на всех пляжах такие умелицы по части поднять всё, что давно залежалось. Я старый дурак, как и ты, с семьёй туда припёрся, так весь отпуск жалел об этом и думал, как хоть на один сеанс сорваться. Но жена чётко следила, чувствовала, как твоя кошка перед взрывом, — если сорвусь, то не остановить. Ну ладно, дуй навстречу хорошим делам, счастливчик.

От Лукьянца Иван уходил успокоенный. Правду ли, неправду говорил Матвеев, но они с Владимиром Ивановичем своё дело сделали.

А директор шахты на планёрке так и не вспомнил о данном Черепанову обещании.

Василию Кондратьевичу Матвееву Иван отчитался с чистой совестью. Тот долго благодарил, но Черепанов его уже не слышал, спешил домой. До отъезда в Киев оставалось четыре часа, и в полной боевой раскраске Ольга уже нетерпеливо вышагивала по комнате, как пантера перед решающим прыжком. У порога стояли упакованные нарядами сумки.

— Фёдор, дело есть!

Фёдор Будыка, заслышав лай собаки, нехотя плёлся в сторону калитки.

Много лет прошло с тех пор, как Василий разбил его надежды жениться на Ольге, но старая обида стояла стеной между соседями. Сам Фёдор обзавёлся семьёй, родил двух сыновей, и те, следуя поселковой традиции, тоже вынуждены были пойти по стопам отца — работали в шахте.

— Шо ты хотел?

— Зайди ко мне, разговор есть.

— У тебя маслом не намазано, нечего мне по гостям ходить, работы много.

— Зайди, говорю. Того стоит.

Через некоторое время Фёдор, накинув пиджак, приплёлся к соседу.

На столе в летней кухне Василий выставил банку домашних солений и бутылку водки. Два гранёных стакана стояли рядом, ожидая своей неминуемой участи.