Может, правда, а может, и нет, но после ее вопроса дядечка вдруг вспомнил, что у него еще есть дела на соседней улице и, не прощаясь, бесцеремонно поставив сумку Ольги на землю, укатил на своем велосипеде.

— А я знала, что ты вернешься, — заявила Анна Сергеевна, когда Ольга переступила порог ее кабинета. — Не сейчас, так к зиме приехала бы. Не такой ты, подруга, человек, чтобы отсиживаться в стороне, когда здесь такое творится.

Они сразу договорились, что Ольга как участковый терапевт возьмет на себя район, улицы которого выходят на самые окраины города. Желающих работать там трудно было найти и в мирное время, а сейчас и подавно.

— Там, Оля, в июне был просто ад. Люди бросили все и уехали, кто куда, — наставляла нового участкового врача Сергеевна. — Но были и такие, которые остались. В основном это старики да инвалиды. Некоторые прибились к нам и живут при больнице. Ты, подруга, поговори с ними — они тебе подскажут, где и кого искать в первое время.

Помощник из Ивана был просто замечательный. Раньше Ольга за день обходила три-четыре адреса, а с его помощью — шесть-семь. Проблема была в том, что, кроме обычной сумки с лекарствами, ей приходилось нести в руках еще и продукты, и воду, и теплые вещи. Вызвавшись помогать, Черепанов предложил все это добро развозить на машине, но не успели они еще в первый день совместной работы доехать и до окраин города, как невдалеке разорвалась мина. Одна, вторая. А потом в соседнее дерево ударила пуля из винтовки снайпера. Короче, после этого случая Иван решил больше не рисковать и раздобыл вместительный альпинистский рюкзак. Утром они набивали его до отказа, и Черепанову приходилось таскать его целый день. Правда, к вечеру, когда они заканчивали свой «медицинский обход», в рюкзаке редко что оставалось.

Многих своих подопечных Ольга хорошо знала. Еще бы! Столько лет проработать терапевтом в поселковой больнице. Вот и сейчас они подошли к дому Валентины Аркадьевны — одинокой старушки, которая лет до семидесяти работала в местной школе, обучая детей русской грамматике и литературе. «Графиня» — так называли ее между собой ученики за прямую осанку и манеру разговаривать. Любой сорванец с разбитыми коленками был для нее «сударем», а худенькая девочка в платье, доставшемся ей от старшей сестры — «сударыней». Валентина Аркадьевна всю жизнь прожила одна. Соседки поговаривали, что очень давно, еще в начале пятидесятых, была у нее «несчастная любовь» — офицер из воинской части при аэродроме. Пара была — всему поселку на загляденье. Дело даже к свадьбе шло. Но тут приехала «законная супружница» этого кавалера, да еще и с двумя детьми. Вот с тех пор и перестала «графиня» верить людям, а всю свою любовь отдала чужим детям.