Вернувшись к Ольге, он рассказал ей о своей находке.

— Наверное, это хозяин дома, а где же сама Лузгина? — приметив в углу двора погреб, она направилась к нему. Дверь, сбитая из сучковатых досок, открылась с противным скрипом, и в нос Ольге ударил спертый воздух давно не проветриваемого помещения. Наклонившись вперед, она крикнула в темноту:

— Хозяйка! Есть кто живой?

Не дождавшись ответа, Ольга уже хотела закрыть дверь, но собака, до этого сидевшая посреди двора, вдруг рванулась вперед и скрылась в темноте погреба. Достав карманный фонарик, Черепанов двинулся вслед за ней. Неожиданно для него погреб оказался довольно глубоким — скользкие от сырости ступеньки уходили все ниже и ниже, а самого дна так и не было видно. Наконец, он увидел деревянные бочки, какие-то ящики и мешки, а вдоль стен пустые стеллажи, на которых, по-видимому, раньше красовались многочисленные и разнообразные банки с домашней солкой.

— Ничего себе! Да здесь настоящее бомбоубежище! — Ольга спустилась вслед за Черепановым и, оглядываясь по сторонам, испуганно прижималась к его спине. При этом она зажимала нижнюю часть своего лица носовым платком. Запах сырости, сгнивших овощей и, самое главное, человеческих экскрементов затруднял дыхание. Черепанов вспомнил Афганистан — точно такая же вонь стояла в схронах моджахедов, которые неделями прятались от советских солдат в ожидании своих караванов с оружием или наркотиками. Обнаружив такое убежище, они «проветривали» его экстремальным способом — парой ручных гранат, брошенных в темноту ямы.

Иван натянул на нос ворот рубашки и медленно повел лучом фонаря сначала в одну сторону, потом в другую. Фигуру женщины первой заметила Ольга — Иван почувствовал, как вцепились ее пальцы в его плечо. Та сидела на сдвинутых вместе ящиках среди груды какого-то тряпья и, медленно раскачиваясь, безучастно смотрела перед собой. Вокруг нее были разбросаны пустые бутылки из-под водки, банки от рыбных консервов и множество комков разорванных газет. Грязными пальцами она и сейчас продолжала рвать на мелкие кусочки бумагу и со злостью бросать их перед собой. При этом она что-то еле слышно бормотала. Иван прислушался.

— Возьмите, возьмите деньги, только не трогайте меня. Уходите! Слышите? Я вас прошу, оставьте меня. Уходите! — Глянув на Ивана безумными глазами, женщина пошарила рукой в груде тряпья и, достав оттуда стеклянный стакан, протянула его к Ольге. — Он злой, а ты добрая. Налей мне водочки, очень тебя прошу. Я тебе и денежку дам. Налей хоть глоточек.

Жалобно завывая, она оторвала несколько кусков газеты и протянула их Ольге. Та, выйдя из-за спины Ивана, попыталась приблизиться к женщине.