Но оба они вынуждены были соблюдать определенный политес.

— Вечер в хату.

— Жизнь ворам.

— Мир этому дому — сказал Гермиан — и всей масти жиганской.

— И тебе часик в радость, фарта воровского и удачи вольной — ответил Хвост — садись за стол, не побрезгуй. Чифир варится, табачок цвета темно-беж и все прочее имеется.

— Благодарю…

Шлюх не было. Пацаны толкись в предбаннике, потому что разговор был… напряженным, мягко говоря. Потому что имелись темы…

— Не думал я в Одессу ехать — начал Гермиан, обмакивая луковицу в соль — да нужда заставила. Беспредел тут у вас.

Хвост кивнул.

— Так беспредел он нынче везде беспредел. Это раньше каждый свое место знал: люди к людям, красные к красным, гады к гадам, гребни к гребням. А ныне каждый фраер на чужняк смотрит…

Намек был более чем прозрачным.

— Я за конкретный беспредел — сказал Гермиан — выносить на общее пока не хочу, хочу между нами разобраться. Ты Лепилу знаешь? Авторитетный был пацан?

— Лепилу я знал — согласился Вор — а за авторитетность, это ты правильно заметил, пацан он. И вором ему быть не светит.

Причина была проста и оба это понимали — Лепила был сутенером. То, что он один из самых авторитетных сутенеров Одессы ничего не меняло — воры его за равного не примут и за стол свой не посадят. Потому что у каждого на воле мать, жена, дочь. И то, что сейчас с сутенером даже депутаты не брезгуют ручкаться — так тем хуже для депутатов. Хвост был прав и не один сход не признал бы его неправым.

Понимал это и Гермиан.

— Базар не за это — сказал он — все мы знаем Закон. Как знаем и то, что лавэ есть лавэ, Лепила пацан правильный, беспредела он в своих делах не допускал, и на общее отдавал исправно и не крысил. Я нигде не ошибся?

Хвост промолчал.

— По договоренности, все бардаки и всех б… в Одессе крышую я, и ты сам с этим согласился. Было?

— Было — согласился Хвост.

— Было. А теперь Лепила кони двинул, дела не идут, лавэ в общак не поступает. А ты — в городе старший.