Хвост пригладил волосы.

— Я чего-то не пойму, ко мне то какие вопросы. Ты его крышевал или я? Пропал — ищи.

— Базар не за это. В Одессе беспредела много стало. Главмента — завалили. Лепилу — кончили. А днями ранее и мент, который Лепилу и всех шалав города курировал — тоже пропал.

Хвост посмотрел презрительно.

— И чо? Мент пропал, а ты мне поискать его предлагаешь? Вот уж, ни на один х… такого не натянешь.

— За главмента чего скажешь?

— Тоже не мой кусок. Грызня у них там, за кресла. Главмента нового с Киева прислали, как раз в тот день, когда нашего прижмурили. Менты сейчас пошли — хуже любого гада, нелюди, друг другу глотки рвут. А нам — от всего гадского надо дальше держаться, не наши это темы.

Гермиан встал со своего места.

— Гладко стелешь, Хвост — сказал он — только отвечать по-любасу придется. В городе мутки какие-то, ментов снайперы снимают, пацанов правильных мочат, люди вглухую пропадают, беспредел катит, лавэ на благо общее перестает поступать — а ты от этого в стороне. Не получится. Или ты город держишь — или…

— Что?!

Гермиан — не ответил, пошел на выход…

* * *

Несмотря на короткий, и в общем то с элементами наезда разговор — Михал Гермиан в душе боялся. И сильно боялся.

Несмотря на то, что в Одессу он приехал якобы спросить — ответ на вопрос, что происходит у него был, точнее — он думал, что был. Его подсказал Михалу его дед, человек опытный и много повидавший, почти столетнего возраста. Молодость — он провел по крыткам и сталинским лагерям — и многое рассказывал Михалу за те времена, за кровавую «сучью войну» в лагерях. После войны — в лагеря стало приходить все больше и больше бывших фронтовиков — воровской закон они не признавали, все проблемы привыкли решать силой. На их сторону переметнулись так называемые автоматчики — те из воровской масти, кто ушел на войну в штрафбаты и взял в руки оружие, те самым совершив сразу два поступка, вора недостойные — взял в руки огнестрельное оружие и начал служить властям. В противостоянии — они увидели шанс вернуться в высшую касту в лагерях. Так началась поддерживаемая НКВД «сучья война» которая длилась несколько лет и привела к почти полному истреблению всего воровского. До семидесятых годов — движения почти не было, да и сейчас — воры из маленькой Грузии имеют непропорционально большой вес, потому что в той войне не участвовали и себя как смогли сохранили.

Дед предупреждал его — и сейчас будет то же самое. Беспредел катит. Война который год идет, те кто с нее вернутся — государство на них забило, будут сами пробиваться, как умеют. С автоматом. А в зону зарулят — там тоже своих будут выискивать, и порядки свои устанавливать. Порядки кровавые, беспредельные…