Но как быть тем, кто остался?

«я целую его, говорю:

забери, мол, меня сейчас,

а он говорит: подожди пока.»

Дорогой читатель! Если когда-­нибудь тебя спросят, как ты относишься к войнам; если когда-­нибудь тебе предложат войну начать; если когда-­нибудь кто­-то скажет тебе, что нужно пойти и убить, – вспомни о том, что тебе случится прочитать дальше.

Вспомни Алексея Журавлёва. Ты не знаешь его, дорогой читатель? Так ведь и я не знаю.

Я знаю только, что он был очень рыжим. И очень смелым. И знаю, что он был хорошим человеком, – о плохих вспоминают иначе.

И ещё я знаю, что в нашем с тобой мире его больше не будет.

Так что лучше бы твоей войне оказаться по-­настоящему справедливой.

Станислав Барышников

ЕЩЕ ОДНО ПРЕДИСЛОВИЕ

С Лемерт мы познакомились в дремучем 2011 году на почве холивара, что не помешало мне немедленно влюбиться в её стихи, правда, я ещё почти ничего в них не понимала и даже иногда завидую той себе.

То, что и о чём пишет Аня, ни черта не ровно, ни черта не идеально и ни черта не круто. Потому что ровные и лёгкие пути – для слабаков; идеалов не существует, а «круто» – мерило явно не для поэзии.

Это мой нейролептик, когда я перестаю понимать, что происходит. Это не свет – это капелька силы для того, чтобы чиркнуть чем-­то обо что-­то и добыть свет. Это ни разу не волшебство – волшебство не бывает вечным, как и «любые, никогда не долгие чудеса». Это не панацея, скорее это нож в ногу, чтобы перекрыть одной болью боль другую и идти вперёд, стиснув зубы и повторяя «я смогу это. Обязательно».