Что на свободе ходишь до сих пор!

Ты мать продашь родную! — он долдонил, –

Бездельник! Гад! Барыга! Паразит!»

И как бы это всё одном флаконе

Толян обязан был изобразить.

Артист кричал, как резаный: «Не верю!

Вот если б Станиславский вдруг ожил

И к нам сюда вошёл, сквозь эти двери,

Он точно бы тебя сейчас прибил!»

Вот так его терзали две недели,

И, как ни странно, корм пошёл в коня,

Когда ему из шёлка шарф надели,

Он не узнал ни Витьку, ни меня,

Мол, что за шелупонь тут под ногами

Мотается в дешёвых пиджачках!

Он в образе уже был, а не с нами,