В конце толстой шитой тетради в твердой вишневой обложке, среди переписанных стихов Бунина, Гумилева, Одоевцевой и вклеенных газетных вырезок, на страницах, означенных номерами 5–27, рукою Елены Ивановны Набоковой записана «сказка» ее сына «Солнечный сон». Дата и место сочинения поэмы (февраль 1923 года, Берлин) позволяют определить, при каких обстоятельствах двадцатичетырехлетний русский эмигрант Владимир Набоков написал ее и чем она была навеяна.

Поэма относится к начальному берлинскому периоду Набокова, еще не встретившего Веру Слоним, свою будущую жену, и уже потерявшего отца, убитого террористами в зале берлинской филармонии 28 марта 1922 года. Ей предшествовало несколько разноплановых поэм 1919–1922 годов и совсем немного прозаических сочинений, лучшим из которых было эссе «Руперт Брук» (1922). Первое общее описание «Солнечного сна» принадлежит Брайану Бойду:

В конце февраля Набоков закончил самую длинную — 850 строк — из своих поэм, «Солнечный сон», написанную в жанре средневековых видений. Седовласый король посылает своего воина Ивэ[й]на разрешить в поединке спор с соседним королевством и его чернобородым королем. По условиям поединка первый, кто выиграет десять партий в шахматы, считается победителем. Мечтательный Ивэ[й]н одерживает победу, однако во время поединка он все больше и больше попадает во власть колдовских чар города, звуки которого он слышит вокруг шатра, разбитого им на пустынной равнине. Вернувшись к невесте, Ивэ[й]н уговаривает ее разделить с ним его уединение. Несколько недель она делает вид, что слышит те же звуки, что и он, но потом признается, что для нее равнина так и осталась безмолвной. Когда она покидает Ивэ[й]на, тот еще глубже погружается в грезы, слышит и даже видит город странных созвучий, в блаженстве протягивает к нему руки, — и его мертвое тело находят на заросшей травой равнине. Здесь чувства, которые испытал Набоков, когда его оставила Светлана [Зиверт] — невеста, не способная воспринимать божественную гармонию, явленную ему, — трансформируются в историю, предвосхищающую видения одинокого героя «Приглашения на казнь». При этом Набоков хочет сказать: хотя проблеск иного, потустороннего мира может быть вспышкой подлинного видения, лишь безумец абсолютно уверен в том, что из земной жизни есть доступ в потусторонность34.

В конце февраля Набоков закончил самую длинную — 850 строк — из своих поэм, «Солнечный сон», написанную в жанре средневековых видений. Седовласый король посылает своего воина Ивэ[й]на разрешить в поединке спор с соседним королевством и его чернобородым королем. По условиям поединка первый, кто выиграет десять партий в шахматы, считается победителем. Мечтательный Ивэ[й]н одерживает победу, однако во время поединка он все больше и больше попадает во власть колдовских чар города, звуки которого он слышит вокруг шатра, разбитого им на пустынной равнине. Вернувшись к невесте, Ивэ[й]н уговаривает ее разделить с ним его уединение. Несколько недель она делает вид, что слышит те же звуки, что и он, но потом признается, что для нее равнина так и осталась безмолвной. Когда она покидает Ивэ[й]на, тот еще глубже погружается в грезы, слышит и даже видит город странных созвучий, в блаженстве протягивает к нему руки, — и его мертвое тело находят на заросшей травой равнине. Здесь чувства, которые испытал Набоков, когда его оставила Светлана [Зиверт] — невеста, не способная воспринимать божественную гармонию, явленную ему, — трансформируются в историю, предвосхищающую видения одинокого героя «Приглашения на казнь». При этом Набоков хочет сказать: хотя проблеск иного, потустороннего мира может быть вспышкой подлинного видения, лишь безумец абсолютно уверен в том, что из земной жизни есть доступ в потусторонность34.