— Отпечатки пальцев оставил я. Когда открывал сейф, чтобы вынуть завещанные мне письма и бумаги.

— И все?

— Все. Моего отчима я застал уже мертвым.

— Значит, вы нарушили закон, взломав сейф…

Вревский осекся.

Андрей позволил себе улыбнуться.

— Ради Бога, — сказал он, — судите меня за то, что я открыл сейф в принадлежащем мне доме.

Поддавшись тщеславию и склонности к высокопарной демагогии, Вревский позволил Андрею успокоиться и, слушая длинный монолог, собраться с мыслями. Вревский тоже понял это и понял, что недооценил оппонента. По расчетам Вревского, Берестов должен был сникнуть перед железными аргументами и, будучи отягощен больной совестью, во всем признаться. Тут же, этой ночью.

— Грустно, — сказал Вревский, — весьма грустно, что вы оказались столь неблагоразумны.

— Более того, я думаю, что пришло время отпустить меня. И без того вы продержали меня слишком долго. Мне придется жаловаться.

— Жаловаться? — Опершись сильными ладонями о стол, Вревский привстал и наклонился вперед. — Нет, голубчик, жаловаться вы не будете, и домой баиньки я вас тоже не отпущу. Я имею полное право продержать вас в камере с уголовниками столько, сколько пожелаю.

Он был зол. Он был очень зол, потому что потерял впустую столько времени и сил.

— На каких же основаниях, господин следователь?.. — Андрей тоже вскочил. При звуке возбужденных голосов в дверь заглянул широколицый полицейский.

— На том основании, что вы задержаны в воровском притоне со своим дружком Керимовым! Этого достаточно.

— Никогда не думал, что Керимов держит в Симферополе притон.

— Здесь держит. И похуже, чем притон… И вообще перестаньте фиглярничать, Берестов. Я знаю о вас все!

— Я убедился, что ничего не знаете.

Вревский встал.

— Можно, конечно, подождать до утра, — сказал он устало. — Но лучше закончить разговор сегодня, чтобы вы не надеялись на снисхождение. У меня в душе нет снисхождения к убийцам.

Вревский подошел к скучному железному шкафу, что стоял за его спиной, и, повернув ручку, открыл скрипучую дверь. Резким движением он выхватил оттуда темно-красную резную шкатулку и поставил ее на стол.