Ишутин в страхе отпрыгнул в сторону. Он забыл, что втрое сильнее Садовского. Его мысли неслись наперегонки:

«Намекает, что мне живым отсюда не уйти. Закричать? Наверно, лучше всего закричать – сейчас день, кто-нибудь дома, меня спасут. Но сказать тоже нельзя. Тот, наверно, смотрит за мной из окна и, как только я скажу, тут же меня укокошит…»

Услышав это, Алиса поднялась со скамейки и пошла к воротам. По дороге она сказала Садовскому:

– Дай ему пройти.

– Правильно, это хулиганство, – сказал Ишутин, спеша к воротам.

Коля дорогу ему уступил, но не отстал, а шел в трех шагах сзади и задумчиво бубнил:

– Скрытность еще никогда не доводила до добра. Мой дедушка, когда собирался охотиться на Наполеонов, всегда брал с собой ведро с керосином. Он брызгал керосином Наполеону на хвост, и тот тут же сдавался в плен. Но однажды он решил полить керосином тигра…

Ишутин почти бегом влетел под арку ворот, но тут эта противная девчонка преградила ему путь и сказала тихо, словно по секрету:

– Теперь вас из окна не видно. И вы можете сказать всю правду.

– Откуда ты знаешь? – сказал Ишутин, и у него подкосились ноги, пришлось опереться спиной о стену.

– Они поймали мальчика? – спросила Алиса.

– Не знаю, не видел… – почти кричал Ишутин.

Алиса одним ухом слушала его вопли, но в другом звучали мысли замшевого человека, который никогда ни во что не вмешивается: «Конечно, они его поймали. Они его несли совершенно бесчувственного…»

Ишутин нашел в себе силы оттолкнуть Алису и выбежать на улицу. Он спешил подальше от этого страшного дома и думал:

«Никогда не вернусь! Сегодня же сяду в поезд – и в любую сторону, хоть в Магадан…»

Коля Садовский обогнал Ишутина и снова загородил ему дорогу.

– Мы же не договорили, – заявил он. – Самое интересное впереди.

Ишутину пришлось затормозить.

– Куда они понесли бесчувственного мальчика? – спросила Алиса.

«Ведьма! – думал Ишутин. – Еще издевается! Все знает и издевается. Знает же, что понесли его в заколоченный дом посреди двора».