Есть такое дело. После принуждения трех князей к миру Михаил доставил их к князю на суд. Тот не знал, как с ними поступить. Реши казнить, даже если не случится очередная усобица, дети затаят злость. Вот тогда-то Михаил и предложил не изобретать ничего нового. Все уже придумано до них теми же ромеями. Осудить князей за ослушание на казнь, но в качестве милости остричь в монахи, и вся недолга.

— Я не о Давыде, а об Ярославе.

— Думаю, дознание не усмотрит у него злого умысла и он выйдет невинным.

— Хм. Зато сыновья Давыда на него взъедятся. Два больших княжества порознь это куда лучше, чем рука об руку.

— Это точно. Владимир наловчился пользовать прием — разделяй и властвуй.

— Хорошая работа, Борис.

— Ну, так за то и хлеб свой едим.

— Больше никаких новостей?

— Не знаю, считать ли ее новостью. Но Владимир вроде как подумывает создать у себя в Киеве университет сродни нашему. Да издать указ о том, чтобы всех княжеских и боярских недорослей отправлять туда на обучение.

— Ну, это мимо нас все одно не пройдет, — откуда ему еще учителей-то взять. Только вот не рано ли? Как думаешь?

— Приструнит Владимир Давыда Святославича, и поперек ему слова больше никто не скажет. Разве только князь Полоцкий. Но с ним рядиться Мономах пока не желает, — пожал плечами Борис.

— И правильно. Забот и у себя с избытком. Вот наведет малость порядок, утрясет, а там, глядишь, и до Полоцкого княжества руки дойдут. А то ить непорядок, живут чисто наособицу. Еще и задираются, — хмыкнул Михаил.

— Так последние два года князь Всеслав Брячиславич вроде как ведет себя тише воды ниже травы.

— Как бы с поляками не снюхался. Ты там за ним присматривай.

— С поляками это вряд ли. Ему от них в зависимость впадать не хочется. Но вот насчет того, чтобы свое надельное войско создать, уже подумывает.

— А вот это уже плохо. Князья Полоцкие с сильным войском нам совсем ни к чему. Знать, зажился Брячисавич на этом свете. — Михаил многозначительно посмотрел на Бориса.

— Тихо не получится. Не подобрались еще близко. Только если стрельнуть. Но тут уж сразу на Владимира подумают. А ему бы лучше честь по чести дела вершить.

— Значит, поторопись и подведи человека.

— Потороплюсь.

Михаил прислушался к себе. Как-то он вот так походя о человеческой жизни. Ладно, когда оно в бою. Там ты и сам свою жизнь на кон ставишь. Убить же исподтишка, не оставляя человеку шансов…