— О нас? — безразлично спрашивал в ответ Шейн. — Или о политике. Думаю, это не имеет значения.

Латиша улыбнулась. Она была даже не удивлена тем, что Шейна мало волновали подобные мелочи. Приподняв голову, девушка попыталась улыбнуться и быстро сменить тему:

— Что ты собираешься делать после бала? Вернешься домой?

Последний вопрос вызвал удивление. Шейн, задумавшись над ним, наконец-то начал понимать, что для него и Латиши после этого бала и до самого начала обучения неминуемо наступало расставание.

Внезапно девушка остановилась. Заметив это, Шейн развернулся следом за ней и также замер, осознавая, что та хотела что-то сказать.

— Знаешь, — с улыбкой заговорила Латиша, — я решила на время остаться здесь. Так как теперь, вероятнее всего, все уже догадались, что я принцесса, мне нужно будет укрепить свое положение в семье.

— Да, я понимаю.

Шейн лишь кивнул, действительно осознавая, что другого выхода у них особо и не было. В то же время Латиша, улыбаясь все также невинно и радостно, словно ребенок, продолжила говорить:

— Но на самом деле я рада, что смогла наконец-то гордо сказать, кем являюсь. Если бы не встретила тебя, вряд ли бы вообще нашла бы в себе силы на это.

— Почему? Ты так боялась королевы?

— Матушки? Нет. — Латиша вяло улыбнулась и невольно отвела взгляд. — Сестра куда опаснее. Знаешь, когда я была ребенком, она часто приходила ко мне в комнату, чтобы избить или запугать. Даже все слуги, которые должны были помогать мне, вели себя отвратительно потому, что они поддерживали Джену. Если добавить к этому мое ограничение в перемещении, получается, что я на свободу-то вышла только тогда, когда в академию поступила, а до этого все люди рядом со мной были контролируемыми сестрой.

Шейн нахмурился. Он ничего не говорил, но уже испытывал странное чувство ностальгии, будто бы эта история как-то касалась и его. Ощущение сопереживания все сильнее нарастало.

— В прошлом, — продолжала рассказ Латиша, — я даже рта не раскрывала. Чтобы не происходило, просто молчала и пряталась по углам. Никогда не жаловалась, хотя, возможно, жалобы ничего и не решили бы.

Лишь после этих слов Шейн наконец-то понял, что именно ему казалось таким знакомым. То, что рассказывала Латиша, было очень похоже на детство настоящего Шейна. Пусть Эрскин и не владел всеми необходимыми воспоминаниями о прошлом своего нового тела, по рассказам других людей и по легкому ощущению понимания он осознавал, что это действительно было так.

— А потом, — Латиша повернула голову в сторону и иронично улыбнулась, — в какой-то момент я начала понимать, что стала такой только из-за действий Джены, которая почти с самого моего рождения запугивала меня.