Двое пожилых мужчин, два извечных соперника еще с бурной молодости, а ныне двое глав собственных родов стояли по обе стороны зала у окон, но делали всё идентично одинаковое — говорили по телефону.

— Слушаю тебя, Дима. Что скажешь? — деловито поинтересовался Трубецкой. — Можешь коротко, дозволяю.

Несколько секунд с той стороны что-то объясняли и старик лишь внимательно слушал.

— Хах! Через четыре часа очнулся?! Огранку прошел на старшего витязя?! Первый спектр?! Вот так сразу?! — удивился весело старик с широкой улыбкой. — Молодееец! Я же говорю кремень! Хорошая кровь выйдет и даром что с третьего кольца! — заключил радостно тот. — Такие на дороге не валяются.

Затем мужчина замолчал, потому как там продолжили вновь говорить.

— Чего?! Тулаев воду мутит?! Не по Сеньке шапка! — припечатал нещадно Михаил. — Считает себя самым умным, но облезет!

С той стороны провода тон Ежова не унимался, выдав толику скепсиса.

— Нет, этот не даст заднюю на четвертом дне. Кровь кипит, молодой! Всем хочет доказать свою важность, умрёт, но сделает, — прокряхтел уверено Трубецкой. — Всё, отбой. Спасибо тебе, Дима, и до завтра. Как в Москве будешь, заглядывай в гости. Обслужу по высшему разряду!

А следом за ним, почти сразу закончил свой разговор и Потёмкин:

— Ай, хорошая моя, спасибо тебе, Юленька. Знал, что на тебя можно положиться.

Стоило обоим старикам сбросить вызовы, как игра в гляделки, которая началась после завершения третьего дня аренария, продолжилась, и двое пожилых мужчин с холодными и отстранёнными выражениями лиц прошествовали до камина и уселись в два уютных кресла напротив огня.

— Что, Мишенька, отчитался тебе Ежов по старой дружбе, да? — поддел насмешливо Трубецкого советник, после недолго молчания

— А тебе эта хитрая мымра Острожская? — не остался тот в долгу.

— Она самая, — сознался весело Потёмкин, а после удивлённо выдал, глядя на огонь. — Старший витязь. Первый спектр. Это ж надо. Еще и очнулся спустя четыре часа.

— Ладный выйдет воитель, если будет в нужных руках, — согласился удовлетворенно Трубецкой, в очках которого отражалось пляшущее пламя камина. — Лет сорок или пятьдесят не припомню такого.

— Вассалитет? — тихо спросил Александр.

— Так не дворянин же… — кивнул расстроено Михаил, поджав губы. — Иначе никак.

— Как делить будем? — полюбопытствовал вновь Потёмкин, скребя подбородок.

— Точно не отступишься?

— Эээээ неееет, талантливый парень, губу не раскатывай.