Вестару не помогло ни мерцание, ни теневое передвижение.
Прямо по середине его тела пробежала осыпающаяся прахом трещина, и он, сипло захрипев, повалился назад, на лету превращаясь в мумию.
Одолженный клинок исчез, словно его и не было, и лишь ледяные игры, впившиеся в ладонь, напоминали о том, что мне пожала руку сама Смерть.
— Кто на нас с мечом придет, — я повернулся к торчащему из дерева кинжалу, — тот от меча и погибнет. Даже если это будет супер-пупер крутой теневой оборотень-северянин с призрачным клинком Бездны!
Я покосился на пылающую огнем ладонь, на которой внешне не было никаких повреждений и добавил.
— И да, неужели северяне только и могут, что подсылать наемных убийц к гимназистам? Я понимаю, что война, беспредел и всё такое, но должны же северные волки знать, что такое Честь и Достоинство?
Переступив с ноги на ногу, я мрачно посмотрел на светящийся макрис.
— Ну а если ваши главы настолько потеряли человеческий облик, что готовы идти на похищение детей, на убийства мирных граждан, на уничтожение целых деревень, то не пора ли что-то поменять?
Я немного помолчал, сверля взглядом кинжал.
— Ну а если вы считаете, что на княжеских землях живут люди второго сорта, с которыми можно обращаться как со скотом, то милости просим! — я кивнул на остатки грозного северянина. — Могил на всех хватит.
Крутанув Золотой меч так, что воздух возмущенно загудел, я указал им прямо в макрис.
— Я Михаил Иванов, глава рода Ивановых. Если хотите умереть с достоинством, бейтесь с достоинством! Иначе… собаке собачья смерть. Я все сказал.
Убрав клинок в Инвентарь, я протянул руку к кинжалу и сунул его в ножны.
Интересно, не переборщил с пафосом?
— Отличная речь, Михаил, — прокряхтел Ворон с дерева. — Но знаешь, больше так не делай.
— Оно само, — я мгновенно понял, что перевёртыш имеет ввиду. — Сам не ожидал.