— Не думаю, что до этого дойдет, — я покачал головой. — Ты закончил?

— Почти, — усмехнулся Ворон. — Самый яркий интерес с примесью неприязни идет… от твоих друзей.

— Ты про гимназистов? — насторожился я.

В принципе, можно было и не удивляться. Так или иначе, у каждого дворянского рода свои интересы, куда я могу и не вписываться.

И я бы, на месте, того же самого Громова или Прокудина-Горского внимательно отслеживал всех одноклассников своего сына.

Особенно таких, как я.

Шутка ли, за столь короткий промежуток времени успел засветиться в отражении Волны и стал знаменитостью для зрителей Золотого меча. Михаил Иванов — Золотой гимназист!

Далее, конфликт и необъявленная война с гильдейскими. Почти сразу конфликт с северянами, окончившийся острогом…

И вот сейчас, весь мир следит за нашей партизанской борьбой против северных волков!

Ну, может и не весь мир, но какая-никакая аудитория у меня есть. И даже фанаты, присылающие милые подарки.

К примеру, вчера пришла фигурка крутого УГа, внешне похожая на Девятку, вот только странного серого цвета, да ещё и с игрушечной, но острозаточенной глефой наперевес.

И если хорошенько присмотреться, на поясе этого игрушечного УГа был приклеен малюсенький пергаментный сверток с лаконичным изображением молнии.

Сейчас я пока не балую зрителей частыми стримами, но как только Мастер Нико закончит со стеной…

В общем, Ворон сейчас меня нисколечко не удивил.

— Ты не понял, Миш, — перевертыш посмотрел мне в глаза, а его черные, как ночь, глаза, казалось, заглянули мне в душу. — Не одноклассники… Друзья.

— Кого ты имеешь ввиду? — неохотно протянул я, чувствуя, как на сердце появляется какая-то тяжесть. — Толстой?

Ворон молча покачал головой.

— Фил? … Славик? … Рома?

Перевертыш отрицательно качал головой, и чем дальше я перечислял ребят, чем тоскливей становилось на душе.

— Мирон. Это Мирон, да?