И Ваня, вытолкнув из себя последние слова обмяк в моих руках.

— Иван! — в голове подскочившей Ольги было столько боли и страха, что я чуть было не отшатнулся в сторону.

Мне было безумно жаль и Толстого, и Ольгу, но просто так стоять и смотреть было выше моих сил.

— Ольга! Ему в грудь ударила белёсая спираль! Она невидимая. Её не увидеть, нужно почувствовать! Ольга, чтоб тебя!

В глазах магини уже плясал белый огонь, и я чувствовал, как из неё изливается ярость, гнев и желание перебить всех северян голыми руками.

— Ольга, ты не достанешь до них своей магией! Поставь самый мощный щит! Они сейчас ударят, ну! Ваньку хоть прикрой! Нам его ещё из УГа вытаскивать и в лазарет тащить!

Слова про Толстого мгновенно отрезвили магиню и она, взмахом руки вывела перед собой светящийся знак «Ом».

Хац!

Белесая спираль Бездны врезалась в сияющий знак «Ом», словно пуля в фарфоровую тарелку.

«Ом» разлетелся золотой пылью, а Ольга, потеряв сознание, беззвучно повалилась рядом с Иваном.

— Айна!!! — я не видел создаваемой спирали, но всем нутром чувствовал, что на этот раз вдарит так, что не поможет никакой щит. — Разорви это ксурово плетение!!!

Я не успевал ни призвать отряд паладинов, ни своих предков.

Даже убежать и упасть в заготовленный окоп — и тот не успевал.

А ведь за мной стояли мои одноклассники. И они тоже не успевали.

— Их сотни! — отчаянный крик девушки я даже не столько услышал, сколько почувствовал.

Вообще, в последние дни с моей чувствительностью творилось что-то неладное.

Было ли тому виной общение с Вороном, или еженочные «подзарядки» от Дубровского, но я стал чувствовать то, о чем раньше не мог даже и помыслить.

Так, к примеру, после крика Пылаевой, я почувствовал сердцебиение шаманов, участвующих в общем ритуале.

Айна оказалась права — такое многоуровневое плетение не под силу разорвать никакому огневику.

Я почувствовал, как каждый шаман выкидывает вперед левую руку с неестественно скрещенными пальцами, как они буквально на глазах стареют, отдавая взамен свою жизненную силу.