— Хорошо! — выдохнула Рита. — Правда?

— Истинная, — улыбнулся я, снова надевая черные очки, — беспримесная.

— Слуша-ай, — в голосе моей суженой прорезалась слабая надежда. — А ты, случайно, «Рефреско» не захватил? Жажда обуяла!

— Так ты ж бутылку выкинула.

— Да не выкидывала я! В урну бросила…

— Вот! — наставительно поднял я палец. — А по здешним правилам, лимонад или пиво можно купить, только сдав бутылку.

— Дурацкие правила! — сердито пробурчала Рита. — И даже «зеленый» не поможет?

— Бесполезно.

На Кубе мы песо не пользовались, платили «красными» сертификатами «А» и «зелеными» с литерой «В». Последние были весомее. Двадцать пять песо (а это ползарплаты кубинца) равнялись пяти «красным» сертификатам, или одному «зеленому».

— Разве что долларом поманить… — подал я идею. — Баксы еще зеленее!

— Нетушки! Ладно, перебьюсь как-нибудь…

Девушка отвернула голову, следя прищуренными глазами за колыханьем перистых листьев пальм.

— Знаешь… — Ритины губы дрогнули, продавливая ямочки. — Самое приятное, когда выходишь на берег, это перехватить твой взгляд, — белые зубки сверкнули лукавой улыбочкой. — Тебя до того тянет, ты хочешь так неприкрыто…

— Хочу чего? — переспросил я, притворяясь непонятливым.

— Меня! — девушка мило покраснела. Легкий загар пока не прятал румянца. — И я радуюсь! — сказала она с легким вызовом. — Вот, думаю, Мишка еще не потерял ко мне интереса…

Я снял очки и, чуть жмуря глаза, посмотрел на голубой простор, у берега набегавший прибоем цвета разведенного изумруда. Вот они в чем, подлинные драгоценности природы…

— Риточка… Я тебе не рассказывал… Месяца два назад мне… Даже не знаю, как сказать… — медленно, но верно выдавалась тайна. — В общем, я видел свое будущее, свою судьбу. Будто кто кино прокрутил про мою жизнь, до самого последнего печального кадра, где белым по черному: «Конец фильма». Не буду рассказывать, что да как, скажу только одно… Я никогда тебе не изменю. У меня не будет любовниц, как у деда. Буду жить только с тобой, с тобою одной.

Девушка смотрела на меня, не отрываясь и даже не моргая. Ее и без того огромные глазищи распахнулись еще больше. Затем Рита всхлипнула, и перелезла ко мне на колени. Прижалась, и даже на поцелуи не растрачивалась, лишь рассеянно водила пальцами по моей груди.

— Спасибо… — пробормотала она.

— За что? — улыбнулся я, перебирая слипшиеся Ритины волосы. — За верность?