Опять молчит.

— А ты думаешь, когда мы вернёмся? Ты что, считаешь, мы чикаться с фашистами десять лет будем? — Возвращается в свою борозду Саша. Времени он не терял, пока я речь держал, выхлебал полтарелки.

— Ты — дурак, Йонас. Когда Красная Армия вернётся, ты вместе с женой переселишься в Сибирь. А дочку твою поместят в приют для членов семей врагов народа. Ферштеен ду мищ?

Йонас к моему удовольствию слегка дёргается и смотрит диковатыми глазами. Саня — молодец, по-немецки шпарит лучше многих. Тут он не середняк. И вопрос задаёт грамотно и без акцента.

— Ты не волнуйся, Йонас, — Саша фамильярно похлопывает мужчину по плечу, — там её воспитают как надо. Вырастет хорошим советским человеком. И со стыдом будет вспоминать, как помогала фашистам и вредила Красной Армии.

— Её Ирга зовут, — тихо говорит женщина.

— Да наплевать! — жизнерадостно заявляет Саша.

Не пойму от чего, но меня смех разбирает, который с трудом подавляю. Помогает пирожок с зайчатиной. Не такой вкусный, как со свежим мясом, но горячий и пышный. Мы свои запасы в дело пустили. Мясо хоть и варёное, но вечно храниться не будет.

Дело к вечеру. Потихоньку жизнь налаживается. Посты сокращаю до четырёх человек из числа тех, кто первым помылся. Все остальные с наслаждением эксплуатируют хозяйскую баньку. Увешивают кусты и деревья постиранным и отглаженным тряпьём. Портками, рубахами, портянками, обмундированием, своим и немецким. На заборах больше двух-трёх комплектов вешать запретил. Хозяева не должны знать, сколько нас. Именно поэтому держим их взаперти. А когда выпускаем, перед этим бойцы со двора уходят.

Хозяйский кабыздох нас уже держит за своих. Мы его уже пару раз подкармливали. А у собак так: кто кормит, тот и свой.

11 сентября, четверг, время 10:35.

Северная часть Шимонисского леса. Лесничья заимка.

Старший сержант Нефёдов.

Всегда приходится быть настороже, мы во вражеском окружении. Но если не брать во внимание, как бывает, когда привыкаешь и не замечаешь постоянного неприятного запаха, то чувствуем себя, как на курорте. На небольшие эпизоды можно не обращать внимания. Как сейчас, например…

С лёгким шелестом, — Йонас молодец, смотрит за хозяйством, ворота не скрипят, — распахиваются створки ворот. Въезжает телега, однолошадная. На секунду пара парней, голых до пояса, что колют дрова, останавливается. Затем снова начинают лихими ударами раскалывать чурбаки. Нас никто не заставляет, и на Йонаса плевать, но хоть как-то размяться хочется.

— Трудности были? — спрашиваю пятёрку парней, спрыгивающих с телеги.

— Да какие там трудности…