— А меня Слава.

— Кому слава?

Теперь я его сверлю взглядом. Контра шутить изволит.

— Мне слава, — шутить мы тоже не последние, — для тебя я — «господин сержант». Встать!

Точное звание моё знать ему ни к чему.

Нахрен бы нам не сдалась эта лесничья заимка. Только что самое неприятное в дальних выходах за линию фронта? Нерегулярное хаотическое питание. То от пуза, то сухари и консервы. То шикарные немецкие пайки, то жареная зайчатина. Помню, как-то на учебных выходах инструктора над нами пошутили. Нет, всё сказали и показали. Только когда отправляли в многодневный тренировочный поход, не проверили. Намеренно, как мы позже поняли. Кто-то соль забыл взять, котёл мы прохлопали, и ещё кучу каких-то мелочей вроде лески и верёвок.

Кашу в лесу пришлось в каске варить. Её потом списали, удержав пятикратную стоимость с денежного довольствия. Теперь понимаю правильность, а тогда мы громко возмущались «несправедливостью». Зато теперь никто ничего не упустит, ещё и проверят друг друга, а не то, чтобы на одного командира всё свалить.

Но за месяц блужданий по лесам кончатся любые припасы. Мы давно на немецком довольствии сидим. Больше всего тоскуем о хлебе. Вчера за двадцать километров отсюда прибрали к рукам телегу с мукой. Экипаж транспорта уложили под дерновое одеяльце. Саму телегу какое-то время использовали, а затем весь груз распихали по вещмешкам. И как следует нагрузили ноги, чтобы уйти оттуда, как можно дальше. Нам облава по наши души ни к чему.

Краткие выходы в эфир, на несколько секунд, нас демаскируют слабо. За такое время запеленговать невозможно. А мы сообщаем координаты, ставим код, означающий, что всё в порядке и предыдущее сообщение получено и расшифровано. Одна странность в последних радиограммах из штаба появилась. Очень много ошибок в тексте. Что за «грамотей» там сидит? Двоешник какой-то.

Как мукой мы разжились, сразу легче стало. Но всё-таки лепёшки на голой муке и воде, жёсткие, как сушёная рыба, это не то. Без закваски, яиц и молока, это херня, а не хлеб. Вот мы и не удержались взять плацдарм в виде лесничей заимки. Тут какая-то живность есть, хозяйство, так что есть надежда отдохнуть хотя бы пару дней. Кроме огородика, в наличии банька… ох, как хочется попариться! Надоели речки и озёра.

Мы уже все нормы пребывания за линией фронта в разы перекрыли. Домой очень хочется, к своим.

— Так, что у нас тут? — оглядываю дворик, отгороженный от огородика. Там же за штакетником банька, отсюда не видно за сарайчиком. Снуют куры, беснуется, гремя цепью, кобель размером больше волка. Пёс уверен, что запугает нас своим гулким лаем.