Из комнаты перебегает в другую мимо меня весёлый Коля.

— Как ты? — Ответа не ждёт. За него мой целый и довольный вид.

Мой боевой пост у телефона. Перевожу «Меридиан-1» в режим залпового огня. «Меридиан-2» нацеливаю на домик, за которым прячутся фрицы, «Дежнев» ставит новую дымовую завесу. Фрицы, а кто вам сказал, что будет легко?

Время 11:15. Борис.

Небо раскачивается надо мной в такт шагов пары бойцов. Неужто отвоевался? Вроде живой, но надолго ли? Перевожу взгляд на молодого и по-смешному серьёзного ополченца. Тот слегка спотыкается, что отдаётся вспышкой боли в плече.

— Не беги, — бурчит он переднему, которого не вижу, — и дорогу выбирай.

До первого этажа ещё сам спустился, а дальше на носилках. Реактивной миной зацепило, когда на разбитом четвёртом этаже фрицев высматривал. Успел сказать координаты немецкой батареи Коле, пусть передаёт «Дежневу». Только он достанет на двойном заряде.

Укрыт шинелью, потому свои раны не вижу. Боль пульсирует в левой голени и левом плече. Мать их в душу! Моя вина. Фронтально соорудил защитную кучу из мешков с грунтом и кирпичей, а сбоку нет. Вот мне и свистнуло. Хорошо в голову или шею не попало.

Не знаю, из-за чего, но холода в желудке больше нет. Вспоминаю последние минуты перед ранением. Опаска и даже страх был, но контролируемый, не заливающий мозг паникой. Досадно. Только научился держать себя в руках и на тебе, извольте на выход.

Что-то меня в сон тянет. Раскачивающееся небо усыпляет…

15 сентября, понедельник, время 07:45.

Минск, штаб Западного фронта. Генерал Павлов.

— Товарищ полковник, — стараюсь удерживать голос, — ротировать надо не только пехоту, а всех! Что значит, заменить некем? Если некем заменить, то ты хреновый комдив. Не делай так больше!

Кладу трубку. Насколько узнал, Борька ранен не тяжело. Слови он один осколок, а не два, пошёл бы по разряду легкораненых. Хотя… осколок в ногу кость зацепил, но врачи говорят, максимум, прихрамывать будет. Какое-то время.

Прямо выдыхаю. На редкость удачно сложилось. Трудно родителям детей в кровавое пекло посылать. Соблазн генералам и тем, кто выше, огромный спрятать своих птенцов. Только есть огромное «но» и даже два. Птенчики под родительским крылом никогда не повзрослеют. И народ к этому очень плохо относится. Зато сейчас всё. Никто не придерётся. Сын генерала Павлова принимал непосредственное участие в боях на передовой, получил ранение. Повезло, что не погиб. Бывает.

Всё. Выбрасываю все родительские тревожные мысли из головы, склоняюсь над картой. Что-то у меня не стыкуется, чую, будто где-то у меня готово порваться. Голубев-то подождёт, какие-то его части ещё не подошли, а вот Анисимову и Филатову как бы пролежни не заработать.